– У нас проблема с коричневыми бандитами. На этот раз серьезная.
– Так в чем дело? Поножовщина?
– Хуже. До стрельбы дошло.
– Кто-то пошел на «консервы»?
– Пока нет.
– Пока?
Гейдрих неожиданно засмеялся. Улыбка была удивительно не к месту на его асимметричном, плоском лице с близко посаженными глазами и выдающимся большим носом. Этот нос служил мишенью для злословия недругов оберфюрера среди партийных и эсэсовских чиновников, которые между собой говорили, что с бабушкой Гейдриха однажды неудачно побаловался богатый еврей.
Суть проблемы, о которой докладывал Мейзингер своему шефу, сводилась не только к постоянно усиливавшейся вражде между штурмовиками и эсэсовцами. В Германии 1933 года, все еще не оправившейся от кризиса, во всех слоях немецкого общества ощущалась острая нехватка наличных денег. Но особенно остро ее переживали в СА. Ведь штурмовиков было три миллиона. А власть и привилегии достались только нескольким сотням. Конечно, в период унификации фюрер позаботился насчет благодарности за проделанную СА работу. Поскольку каждый второй штурмовик в прошлом был безработным, сотни тысяч "марксистов* и других врагов национал-социализма выбрасывались на улицу с целью освободить места для верных бойцов партии. Но за годы пребывания в СА многие перерождались. Они чувствовали себя победителями и уже не хотели всю оставшуюся жизнь вкалывать на заводах за двести марок в месяц.
Как обзавестись солидными деньгами посреди всеобщей нищеты? Честный бюргерский труд – занятие неблагодарное. Общеизвестна история «диких концлагерей» и беспредела штурмовиков в первые месяцы пребывания Гитлера у власти. Однако в застенках СА можно было не только расправляться с политическими противниками, но и делать на этом деньги. Представьте себе некоего предпринимателя средней руки, который до 30 января 1933 года состоял в одной из общественных организаций социал-демократической партии, тогда – правящей. И об этом знали все соседи или знакомые, в том числе относившие себя к сторонникам нацистов. Вот нацисты пришли к власти, они разгоняют все партии, беспощадно расправляясь с особенно ненавистными им коммунистами и демократами. А вошедшие в силу штурмовые отряды весьма озабочены изысканием дополнительных финансовых средств на свои широкие расходы. Так с кого же взять, как не со всяких. демократов, которые довели великую страну до полного разорения?
Возник весьма прибыльный бизнес. Засоренность СА уголовниками, опытными в подобных делах, тому способствовала. Естественно, командный состав не мог остаться в стороне и покрывал подчиненных. Внушаемый штурмовиками страх был так велик, что даже не приходилось похищать коммерсанта, пристегивать его наручниками к батарее и выбивать деньги с помощью ударов дубинками по почкам. Ограничивались простым наездом. Самые догадливые командиры штурмовиков взимали с бизнесменов регулярную дань.
Нигде коричневые банды не встречали сопротивления. За исключением Баварии, поскольку там располагалась самая сильная территориальная организация СС. Оберфюреру СС Рейнгарду Гейдриху пришла в голову блестящая мысль предоставлять крыши затерроризированным штурмовиками коммерсантам. Тем более что устав «Черного ордена» позволял заниматься этим совершенно легально. Ведь еще в 1932 году рейхсфюрер СС изобрел специальный статус сочувствующего для лиц, желавших оказать моральную и материальную поддержку его организации
Все дальнейшее было просто и красиво. Коммерсанта с социал-демократическим прошлым вносили в список сочувствующих. В его офисе появлялись здоровенные охранники в черной униформе, отпугивавшие коричневых рэкетиров. Официально коммерсант выплачивал соответствующие взносы, а неофициально отстегивал определенный процент с прибыли фирмы за охранные услуги. Покровительство Гейдриха распространялось даже на состоятельных евреев. Рейхсфюрера СС, известного своей крайней щепетильностью в отношении денег, негласно решили в эти дела не вмешивать.
Обычно все проходило гладко. Штурмовики предпочитали избегать силовых разборок с эсэсовцами. Но иногда случались накладки. В особо тяжелых случаях молодцам Гейдриха приходилось беспокоить шефа. В секторе, за который отвечал унтерштурмфюрер Мейзингер, имел место именно такой случай: группа шурмовиков пыталась поджечь офис, охране пришлось открыть огонь, после короткой перестрелки нападавшие убрались, пригрозив явиться с подкреплением.
Гейдрих опередил конкурентов буквально на считаные минуты. К зданию подъехали два полуторатонных грузовика с вооруженными бойцами СА.
– Эй, черная сволота, сейчас покрошим вас! – донесся с улицы предупреждающий выкрик. Медлить было опасно. Гейдрих поспешил навстречу штурмовикам.
– Хайль Гитлер, камрады! Я оберфюрер СС Гейдрих, хочу поговорить с вашим командиром.
При виде чиновного эсэсовца штурмовики смутились. Из кабины переднего грузовика выпрыгнул человек с петлицами оберштурмбаннфюрера. Гейдрих узнал его. Это был Ресслер, подручный заместителя начальника окружного штаба СА группенфюрера Шмидта.
Разговор шел на повышенных тонах. Только угроза официального разбирательства по инстанции подействовала на командира штурмовиков. Грязно выругавшись, он приказал своим людям возвращаться в казармы.
Гейдрих выглядел спокойным. Только потемневшие от ярости глаза выдавали его подлинное внутреннее состояние. С «коричневой чумой» пора кончать! Тем более до Гейдриха доходили слухи, что сам фюрер недоволен разгулом штурмовиков. А кто может заменить этих бандитов? Только партийная гвардия – СС!
10 июля 1933 года крупный бизнес отмечал свою самую значимую победу над коричневыми революционерами. В этот день Гитлер отправил в отставку рейхскомиссара экономики обергруппенфюрера ОА Отто Багенера. Его смелые планы «перехода прав собственности к национально ориентированным владельцам» и создания «единого экономического сословия», в котором работяги с заводов должны были иметь равные права с бизнесменами, нервировали всех здравомыслящих деловых людей.
Олигархи считали Вагенера перебежчиком. Им было известно, что он происходил из семьи фабрикантов и в свое время сам занимался бизнесом. Если ты неудачник, нечего учить людей, которые умеют делать дело! Крупные промышленники были возмущены тем, что фюрер до прихода к власти держал разработанную Вагенером программу в тайне. Знай они об этом заранее, громиле из СА ни за что не удалось бы наворотить дел в и без того дышавшей на ладан экономике.
С самого первого дня пребывания в должности рейхскомиссара Вагенер вел себя вызывающе. Во главе отряда штурмовиков он дерзнул ворваться в святая святых делового мира – резиденцию «Имперского союза промышленников». Он осмелился спорить с самим Круппом! Его заместители Меллер и фон Люкке без конца вмешивались в дела крупных предприятий и подстрекали рабочих к сопротивлению хозяевам. Не единожды солидные, всеми уважаемые деловые люди намекали фюреру на необходимость обуздания этого дезорганизатора. Гитлер отмалчивался или возражал. В итоге длительной напряженной борьбы Шахт предложил беспроигрышный вариант – деньги в обмен на Вагенера. Крупп фон Болен назвал это гениальным решением.
Ялмар Шахт прекрасно помнил, что первый вопрос фюрера к нему после назначения председателем Рейхсбанка звучал так «Где взять денег?». Деньги требовались немедленно, на «создание работ», на достройку трех «карманных линкоров» типа «Дойчланд» и самое главное – на реализацию программы вооружений для развертывавшейся миллионной армии. Все это невозможно было сделать с помощью эмиссии воздушных денег. А отказ правительства рейха платить по веймарским долгам и некоторые антиеврейские мероприятия исключали надежду на получение кредитов в западных банках. С учетом всех этих негативных факторов Шахт предложил коллегам по бизнесу план создания гигантской финансовой пирамиды. Сразу возник вопрос, клюнет ли на это Гитлер. «А куда он денется?» – со свойственной ему железной логикой ответил председатель Рейхсбанка.
По плану Шахта, несколько крупных концернов (Крупп, Сименс, Рейнметалл) учреждали Металлургическое исследовательское общество (МЕФО) – посредническую структуру между промышленниками и правительством. Рейхсбанк гарантировал исполнение всех обязательств по ценным бумагам МЕФО, принимая его векселя, которые служили для рейха средством платежей за военные поставки. По этой простой, но в то же время изящной схеме фюрер становился личным должником крупного бизнеса и в перспективе трех-четырех лет оказывался по уши в долгах. При таком раскладе он должен был либо выполнять требования своих кредиторов, либо вылететь в трубу. Вот с такими предложениями главный экономист рейха направился к своему фюреру, который все еще безгранично ему доверял.