— Идёмте, там решим, — сказал старпом, надеясь, что всё как-нибудь разъяснится.
Так и вышло: только основная группа ушла вперед, Сипенко потянул Акимова за рукав, зашептал:
— Мальца бы туда не надо. Ему ещё жениться, детей заводить.
— Иван Егорович, я в этом смысле тоже не могу зарекаться. Да и вы молодец хоть куда, — пошутил старпом. — В чём дело-то? Вы тоже верите в эту ерунду?
— Как ерунда! Не ерунда. Не надо бы мне говорить, да только… Там при погрузке в порту один яшшик немножечко разошёлся, я заглянул… Короче, узнал, видел такое, когда на флоте служил. Имели дело. Вроде закрыто, в контейнере, а всяко может быть… Но я об этом никому не говорил, вам первому, не подумайте чего!
У Акимова всё задрожало внутри.
— Идите к трюму, скажите всем, чтобы ждали меня, — сказал он. — Я сейчас.
Капитан стоял на мостике в своей обычной позе, широко расставив ноги, опершись прямыми руками на поручень перед иллюминатором, устремив взгляд вперед.
— Без лоцмана в проливах обойдёмся, — рассудительно говорил он третьему помощнику. — На хрен нам лоцман? Сами пройдём. Имеем право. Так, Юрий Дмитриевич?
Старпом встал рядом, тихо попросил его выйти для неотложного разговора. Красносёлов взвился: какой ещё разговор? Встречных судов до хрена, расходиться с ними надо, а штурман на руле стоит! На миг оглянулся недовольно на Акимова, потом, за что-то зацепившись взглядом, с удивлением поглядел ещё раз, подольше. Нехотя оторвался от иллюминатора, бросил Бородину:
— Пока так держите.
Вышли из штурманской в коридор, Красносёлов плотно затворил за собой дверь.
— У вас одна минута. Чего так разоделись, работать, что ли, собрались? — спросил.
— Николай Николаевич, я задам вам смешной вопрос, только вы не смейтесь, — предупредил Акимов. — Что мы везём в первом трюме?
Капитан фыркнул, откинулся назад, выпятив живот, ответил с раздражением:
— Что вы мне тут ваньку валяете? Займитесь делом!
Отвернулся, взялся было за ручку двери.
— Постой, — сказал Акимов, схватив его за плечо. — Ещё раз спрашиваю: что в ящиках?
Красносёлов долго смотрел на него в упор, пожёвывал губами, топорща усики. Как будто пытался понять, насколько тот искренен и как далеко способен зайти в своей нелепой шутке. Наконец вымолвил недоверчиво:
— Я знаю об этом столько же, сколько вы.
— Тебя спрашивают, — заорал Акимов, уже теряя контроль над собой, — ты бы послал сейчас в трюм своего сына? Меня интересует только это, больше ничего.
Красносёлов перестал жевать и, кажется, что-то определил для себя. Взгляд его потух. Он снова двинулся к двери, но приостановился и буркнул через плечо:
— Сына бы — не послал. И не потому, что в курсе, а так, на всякий случай.
Проход в носовую часть судна был затруднён: в районе четвертого и пятого трюмов на палубе от борта до борта лежал груз — связки пиломатериалов в штабелях, удерживаемых стензелями и обтянутых тросами, сверху укрытых брезентом. Накануне Сипенко по распоряжению старпома устраивал деревянные трапы и настил для прохода поверх штабелей, а поздно вечером, уже в море, вместе с боцманом поставил леерные стойки и натянул между ними трос. Шагая по сходням, Акимов машинально проверил прочность ограждения и обратил внимание, что Ругинис с Егорычем либо не догадались, либо не успели закрепить сам настил на палубном грузе. Достаточно хорошей волны или сильного крена — и люди, ступившие на это сооружение, вместе с ним окажутся за бортом.
Команда в ожидании старпома переминалась на полубаке возле боцманской кладовки, пришли туда и Ругинис с Жабиным.
— Значит, так, — сказал Акимов. — Со мной в трюм пойдут Сипенко и Чернец. Жабин наверху рубит трос и подает нам концы и другое снаряжение. Боцман, подготовьте тросы, скобы и подберите все талрепы, какие есть.
Старпом был серьезен и крепко чем-то рассержен. Это почувствовали все, даже Жабин подтянулся и удержался от обычного ворчания. Возмутился один только Бугаев:
— А я?..
Акимов будто не слышал, строго продолжил, обращаясь к боцману:
— Вам, Герман Витольдович, персональное замечание. Настил просто-напросто кинули поверх штабелей. А ведь вы прекрасно знали, что идём в шторм. Вот это уже ваша проблема и ваша личная ответственность. Как закончите здесь для нас приготовления, возьмёте с собой Бугаева, и чтобы к обеду все трапы и настил были принайтовлены. Да не на соплях, а намертво. Сам проверю.
— Я пойду в трюм, — упрямо сказал Бугаев.
— Вы пойдете, куда прикажут! — прикрикнул старпом. — Боцман, если он будет заниматься самодеятельностью, дайте ему в руки швабру и отправьте чистить гальюны. Хватит с нас этого детского сада.