— Да это не я, это другие развлекаются. Мы теперь так зовёмся, это новое имя судна, вы не знали? Стоит запомнить. Когда в чужом порту вас спросят, откуда вы, говорите смело: «Хули ссыш». Только без мягкого знака.
— Они не смогли нас опознать, потому и не действуют, — твёрдо заявил Лайнер. — Нет полной уверенности. Иностранное судно — как они могут? Надо подать знак.
— Ну-ну. Помаши через иллюминатор платочком, — язвительно посоветовал Грибач. — Желательно беленьким!
— Да хоть красненьким! — оборвал его Симкин. — А не то развернутся и уйдут, на фиг.
Он, как и Чернец, старался при всякой возможности поставить нахального Грибача на место.
Света мучительно пыталась понять, что происходит, но в общий разговор не вмешивалась. Старпом подсел к ней, рассказал, что было ночью и почему его раньше времени погнали с мостика.
— Думаете, они действительно могут нас не узнать и уйти?
Тронутый растерянностью девушки, Акимов невольно прикоснулся к её руке. Он всё время думал об их клятвенном рукопожатии, но уже не слишком верил в его реальность, запутавшись в тревожных и сладких видениях минувшей ночи. Однако она опять ответила, благодарно сжав его пальцы.
— Вы устали, — сказал он. — Потерпите ещё немного. Скоро это кончится, я так чувствую.
— Интересно, каким будет конец. Даже не знаешь, радоваться ли ему. Здесь я… с вами.
— Я сам вчера о том же думал. Есть повод благословить тюрьму.
— Нет, тюрьма тут ни при чём… Или при чём. Просто она лишает защитной позы. Ну не в смысле «всё позволено», а наоборот, ничего не позволено. А внутренняя защита рухнула, и нет уже сил сопротивляться себе… Я совсем запуталась.
— Вы не запутались, всё так и есть. Ведь я ничего про вас не знаю, вы для меня как будто свалились с луны… А понимаю, кажется, лучше, чем самого себя.
— Потому и понимаете. Вот когда начнете узнавать…
— И что тогда?
— Ахнете!..
После ужина Чернец чуть не силой увлёк Акимова подальше от ушей охранников, посадил за шахматную доску.
— Так и будем ждать? — спросил вызывающе.
— Морзянку помнишь?
— Ещё бы. Фонариком через иллюминатор?
— Фонарика никто не увидит. Да у нас его и нету, разве что выключателем в столовой помигать… Ратьер на верхнем мосту.
— До него надо добраться.
— Не знаю, попаду ли я сегодня на мостик после вчерашнего… Если попаду, то будь готов к вызову, а там сориентируешься. Три-четыре слова, долго общаться не дадут. «SOS», настоящее название, захвачены, просим помощи… Тебя могут убить. Готов?
— Да мне теперь хоть…
— Ладно. Включить сумеешь? Он постоянно был запитан, его, по-моему, не тронули.
Около десяти вечера за старпомом пришел Киржак. Всё было как обычно. Света, что-то почувствовав, проводила Акимова из своего угла долгим взглядом.
Боб ни словом не помянул про вчерашнее. Радар работал в нормальном режиме, отбивая на экране слева по курсу чуть сзади яркую точку корабля. Красносёлов ещё не спал, встретил старпома с довольно-таки шальным видом, но тоже ничего не сказал — похоже, всё уже было переговорено между ним и Бобом в течение дня, все точки расставлены, и дальнейшее обсуждение могло грозить только новыми неприятностями.
Акимову некогда было со всем этим разбираться. План рождался на ходу. Минут через двадцать он вышел в уборную. Это разрешалось делать свободно, в пределах палубы мостика они с мастером передвигались без конвоя — ниже палубой, под пролётом трапа, всегда дежурил автоматчик, который был на подхвате у Боба и заодно охранял капитанскую каюту со средствами связи. В туалете старпом ещё раньше приметил пластиковую банку с чистящей пастой, стоявшую в рундучке под раковиной. Она была на месте. Ему казалось, что диаметр банки подойдет к сливному отверстию унитаза; на деле она оказалась немного шире. Кое-как он заткнул слив, но донышко банки выглядывало в воде из глубины сифонного колена. Времени было мало, Боб мог что-нибудь заподозрить; он закатал рукава и двумя руками что есть силы со скрипом продвинул банку как можно дальше. Добавил туда большой кусок скомканной туалетной бумаги. Затем присел на унитаз и старательно выдавил из себя что мог. Кинул ещё бумаги и нажал слив. Пустил воду ещё и ещё раз. Унитаз до краёв наполнился грязной жижей. Он раздумывал, как поступать дальше: самому объявить о засоре или подождать, пока его обнаружит кто-нибудь другой? Решил подождать.
Через полчаса в туалет вышел перед сном мастер; вернулся багровый от злости.
— Владимир Алексеевич, тебя мама учила в детстве унитазом пользоваться? Натолкал дерьма, етить твою…