— Со старым херово, — серьёзно прокомментировал Жабин. — Палку кинет, и кранты. Мой отчим так на матери подох.
— Свет, ты лучше за Стёпу выходи, он ещё маленький!..
— Не троньте девку, пусть побалует, — примирительно сказал Сипенко.
Многие, оказывается, в эту ночь не могли заснуть. Уставший от проблем народ устроил себе разрядку.
Акимов нарочно громко спросил у Светы, как Чернец. Она спохватилась, намочила под краном полотенце, поменяла больному компресс. Подошла и к старпому, предложила обезболивающее — у того всё ещё кровоточил разбитый рот. После бессонных ночей она совсем валилась с ног. Он посоветовал ей прилечь, а сам начал куда-то падать. Падал, падал…
И тут как раз ухнуло на палубе где-то ближе к баку — словно груз свалился сверху. Это Акимов после сообразил, а проснулся от кошмара, содрогнувшись: ему привиделось, что его сбросили в трюм с ящиками. По судну тоже прошла дрожь.
Все, кроме Чернеца, мигом подскочили на своих постелях. Недоумённо озирались в полутьме при свете тусклого фонаря над дверью, возле которой, как всегда, невозмутимо сидел стражник.
Там, снаружи, явно шла необычная возня. Похоже было, что работал судовой кран. Что-то несколько раз беспорядочно ударилось о стенки и горловину трюма, словно из него вытягивали громоздкий, тяжёлый предмет. Затем судно принялось всё больше и больше упруго крениться на левый борт — по мере вылета стрелы с грузом. Снова раздался натужный скрип кранцев, скрежет борта о борт; но вот — глухой удар тяжеловеса, опущенного на неведомое плавсредство рядом, всплеск стеснённой воды между бортами — и судно вновь на ровном киле.
— Ругинис! — крикнул старпом.
— Я здесь.
— А где Иван Егорович?
— Рядом со мной.
— Тут я, тут, — суетливо подтвердил Сипенко.
— Значит, это не наши? Кранами работают.
— Здесь предателей нет, — отчеканил Ругинис.
Старпому сразу вспомнилось услышанное по иностранному радио: «судно оказалось в руках группы изменников»… Он ещё тогда задумался, что же они имеют в виду. В самом деле, кого в такой запутанной, подлой истории называть предателем? Уж не мальчишку ли, который отважно проник в трюм только для того, чтобы узнать преступно скрываемую от людей правду, а потом честно сообщил эту правду тем, кого принял за представителей власти? Или, может, Чернеца, посылавшего сигнал «SOS» на военный корабль, рисковавшего собственной головой в надежде спасти всю команду? Боцман хорохорится, строит из себя, а ведь если поведут под дулами автоматов, как тогда, когда название на борту перекрашивали, — пойдёт как миленький. Хоть на кран, хоть в первый трюм треклятые ящики стропить. Против автомата не попрёшь, это тебе не со старпомом препираться. Никуда не денешься…
— Предателей тут как грязи, — пробурчал Жабин, словно прочитав мысли старпома.
Через несколько минут всё повторилось сначала: тяжёлые удары ящика о стенки и горловину трюма, нарастающий крен, скрип бортов, плеск воды. Затем третий раз, четвёртый, пятый…
Сначала старпом механически считал выгрузки, потом сбился и бросил: в этом не было никакого смысла.
— Чем бы они там ни занимались, всем заправляет мировое правительство. Наши пацаны у них на посылках, — неожиданно выдал Бородин. Его, как почти всех, продолжал терзать жуткий факт сговора военных моряков с налётчиками.
— Это кто «пацаны» — которые в адмиральских погонах, что ли? — скептически уточнил Красносёлов.
— Да все подряд, и в погонах, и без погон.
— Слушайте, — тотчас выдумал Сикорский, — а хорошо бы сидеть вот так в тропическом раю, как мы сейчас, но только на своей бронированной яхте, а? Типа наслаждаться морским пейзажем. Иногда включать телефончик и невзначай так кому-нибудь из своих ребят, под настроение: «Слушай, скажи этому черномазому, чтобы вернул Путину Аляску! Побаловались — и хватит. А китаец у меня уже в печёнках сидит, пускай делится, собака, не то я у него Тибет отрежу! Что там в Нигерии, опять воюют? В Антарктиду их всех! И разбомби в Британии парочку промышленных мегаполисов, они мне морской воздух портят своими трубами…»
— Хотелось бы посмотреть, кто к нам пришвартовался, — промолвил капитан.
— Едва ли вояки рискнули, да и неудобно им загружаться, — предположил старпом. — Шаланду пригнали.
— Логично. Вопрос в том, чья это шаланда.
— Уже пришвартовались? — невнятно переспросил Чернец. — Мне бы в санчасть. Поставят на ноги, дальше я сам…
Акимов подошёл, присел над ним возле Светланы. Бугаев остался рядом и вдруг громко заговорил, с вызовом и какой-то отчаянной надеждой одновременно: