— Похвально, что вы сознаёте свою вину, — проговорил он с внушительной расстановкой. — Но плохо, что забываете о субординации. Когда старшина роты даёт вам два наряда вне очереди за нечищеные ботинки или плохо заправленную постель, вы что, сразу к начальнику училища бежите?
— Я пришёл к вам не жаловаться и не доносить, — вымолвил Миша упавшим голосом. — Я пришёл защитить невиновного. Мне здесь уже ничего не нужно, я…
— Запомните, ваше мнение о ваших непосредственных начальниках меня интересует в самую последнюю очередь. Надо не обсуждать начальников, а подчиняться их приказам. И больше без вызова не являйтесь. Идите и работайте.
С этими словами мастер отвернулся к компьютеру, не оставляя ни малейшего шанса на продолжение беседы. Миша попятился к выходу. О дерзкой заготовке насчёт старпома-крысятника он уже и не вспоминал.
Остаток времени до ужина Бугаев одиноко провёл на шлюпочной палубе. Ему не хотелось ни с кем встречаться. Слабый ветерок с причала наносил запахи речной гнили. Иногда лязгал портовый кран, слышались крики и перебранка докеров и тальманов, глухо ударялась о горловину трюма очередная связка груза. Грузили древесное сырьё — доски разной длины и толщины, в основном горбыль, кое-как стянутый стропами. Ещё на причале рыхлые связки начинали рассыпаться.
— Сортовой пиломатериал, — сказал Сипенко, незаметно подошедший сзади. — Во всяком случае, так в бумагах значится. Ты бы стал из таких досок строить?
— Строить? — растерялся Миша. — Смотря что… Хотя нет, они и на забор не пойдут. Только на дрова.
— И дрова худые, одно корьё. Копоти много, а жару нет. Ничего не научились производить. Продаём дерьмо, получаем шиш. Вот в Швеции, там умеют дерево ценить. Придём в Сундсвалль, сам увидишь. Ты, это… Заступишь на вахту у трапа. С двенадцати ночи, то ись с нуля.
— Я… не могу, — пробормотал Миша.
— Что ещё за «не могу»? — Егорыч растянул щербатый рот в простодушной улыбке. — Старпом назначил. Вас всего-то трое, больше некому. Жабин сейчас на вахте, Андрюха после тебя с восьми заступит. Третий наш матрос, Женька, сегодня отстоял вахту и в отпуск ушёл, ты как раз на замену ему прислан. А что не всё у тебя получается пока, так быстро только кошки, это самое… Присмотрисся, и будет получаться. Сразу после ужина спать отправляйся, а то ведь не добудятся!
Егорыч устало заковылял на кривоватых ногах к наружному трапу, и Мише показалось, что он сейчас не на палубе океанского судна, а на окраине своего городка, и Сипенко не старший матрос, а живущий в соседнем домишке плотник дядя Вася, которого он знает давным-давно.
На ужин Бугаев отправился в растрёпанных чувствах, так ничего до конца и не решив. У трапа возле доски объявлений стояли боцман, сосед по каюте Андрей и механик Александр Васильевич. До Миши донеслись возмущённые слова Ругиниса:
— У него что, надстройку снесло с перепугу, или прикидывается?
— Он не прикидывается, — сокрушенно отвечал Александр Васильевич. — Он на самом деле такой.
Заметив Мишу, механик бочком отделился от собеседников и быстро скрылся в кают-компании. Миша догадался, что разговор шёл про него.
Боцман ужинал молча, опустив глаза. Его настроение как будто передалось всем: Андрей не отпустил ни одной фирменной остроты, Жабин ни разу не выругался. Только Егорыч на своём краю негромко переговаривался о чём-то с лысым мотористом. Когда Миша поднялся из-за стола и вышел, боцман тотчас его нагнал:
— Откуда у вас бредовая идея, что меня нужно от кого-то защищать? Зачем вы ходили к капитану?
Не дождавшись ответа, махнул рукой:
— А, всё равно толку не добьёшься…
Андрея в каюте не было. Миша знал, что теперь не уснёт, а сидеть одному было невмоготу. Он снова поднялся в столовую: там Андрей с лысым мотористом играли в шашки, а Егорыч подсказывал им ходы. Потом играли Андрей с казахом-стюардом (его звали Стёпой), а подсказывали уже двое. Миша включил телевизор и тупо уставился в него, не видя, что происходит на экране. Временами проваливался в темноту. В какой-то момент, уронив голову на грудь и оттого сразу очнувшись, увидел стоящего рядом старшего помощника. Больше никого в помещении не было.
— Что ж без звука-то смотрите? — спросил старпом. — Идите-ка лучше в постель, чем тут кемарить.
Миша вскочил.
— Я сделал глупость, — вырвалось у него от растерянности. — Ходил к капитану просить за боцмана… Чтобы его не наказывали за меня.
— Это хорошо, что вы понимаете, что сделали глупость.
— Верните мне документы. Даже если вы не отдадите, я всё равно уйду. После того, что случилось…