В 1931 году Андропов окончил Моздокскую семилетнюю железнодорожную фабрично-заводскую школу. К этому времени его мать уже умерла. В 1930 году Юрий вступил в комсомол. В Моздоке он работал рабочим на телеграфе, а затем помощником киномеханика в Клубе железнодорожников. С Северным Кавказом его ничего не связывало, и он в 1932 году отправился в Рыбинск поступать в речной техникум, который окончил в 1936 году. В 1935 году он женился на дочери управляющего Череповецким отделением Госбанка Нине Ивановне Енгалычевой, учившейся в том же техникуме. Хотя у них было двое детей, Евгения и Владимир, скорее всего, это был брак по расчету. Еще до женитьбы Юра писал Нине признания в любви на обороте посланной ей своей фотографии: «На память о том, кто так нежно и страстно тебя любит. Милая, милая, далекая и вечно незабываемо близкая Нинурка. В память о далеких, морозных, но полных счастья ночах, в память о вечно сияющей любви посылает тебе твой хулиган Юрий». А после женитьбы уже на обороте совместной фотографии последовало не менее пылкое признание: «Если вам когда-нибудь будет скучно, если вы хоть на минуту почувствуете себя несчастной, то взгляните на эту фотографию и вспомните, что в мире существуют два счастливых существа. Счастье заразительно. Оно вместе с воздухом проникает к вам в душу и в одно мгновение может сделать то, что не в состоянии сделать годы. Нина и Юра. 1/III‐36».[12] На самом деле вся эта лирика не стоила ломаного гроша. Как выяснилось позднее, Нина Андропова любила, а он ее – нет. С помощью связей тестя Андропов вошел в местную номенклатуру. В 1936 году он стал освобожденным секретарем комсомольской организации техникума, а затем комсоргом Рыбинской судоверфи. Уже тогда Юрий Владимирович страдал диабетом и проблемами со зрением, и потому был в 1936 году снят с воинского учета. Комсомольская карьера развивалась успешно, чему способствовал Большой террор 1937–1938 годов, когда были репрессированы многие представители номенклатуры. Уже в декабре 1938 года Андропова сделали первым секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ. Но тут возникли нестыковки в его автобиографиях. По этому поводу Юрий Владимирович дал объяснение 10 января 1939 года: «Я при вступлении в ВКП(б) автобиографию написал раньше, чем анкету, не имея еще письма от Федорова. Получив от него письмо, я в анкете исправил неточности (и о них сообщил т. Шмелеву). О том, что год смерти матери не 1929, а 1931…». В июне 1940 года по рекомендации секретаря Ярославского обкома партии Николая Патоличева его повысили до первого секретаря комсомола Карело-Финской ССР. Жена с детьми, в том числе с только что родившимся Владимиром, осталась в Ярославле, причем особо теплых чувств к ним Юрий Владимирович не испытывал. Геннадий Николаевич Куприянов, глава коммунистов Карелии, вспоминал об Андропове не слишком лестно: «Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребенка. А его первая жена, жившая в Ярославле, забрасывала нас письмами с жалобой на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались (и мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены). …Все это, вместе взятое, не давало мне морального права… послать Ю. В. Андропова в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной. Как-то неудобно было сказать: “Не хочешь ли повоевать?“ Человек прячется за свою номенклатурную бронь, за свою болезнь, за жену и ребенка».[13] По мнению Куприянова, нежелание Андропова отправиться за линию фронта «было продиктовано исключительно большой хронической трусостью и удивительным даром приспособленчества, которым он обладает».[14]
12
Зенькович Н.А. Самые секретные родственники. Энциклопедия биографий. М.: ОЛМА-ПРЕСС; Звездный мир, 2005. С. 9.