Вместо траурного пира во дворце устроили пир праздничный. На радостях прощённый со строгим предупреждением Агелай напился и весь вечер лез к Парису целоваться. Меньше всех веселился сам виновник торжества. Он понимал, что семья у него теперь появилась не случайно — она была нужна для страшной мести, которую готовили ему и его родным рассерженные богини, и этот день приблизил их месть. Но ведь всякий день приближает к смерти, а раз так, то лучше уж пусть к ней приближают такие дни, как этот. Парис не строил иллюзий, лёгкая победа не отбила ему разум: никакой он не защитник Трои, и победил сегодня не он, а тот, кто управлял им во время боя — тот таинственный тренер. А он, Парис, Кассандра права, послан на погибель Трое. И ему стало жаль и добродушного царя Приама, и царицу Гекубу, и несчастную Кассандру, и мужественного Гектора, и даже вздорного Деифоба. Они все обречены, но сделать ничего нельзя: такое уж предопределение, такова воля богов, и изменить её не в силах ни он, ни Кассандра, ни, наверное, сами боги.
Вечером Парис вышел из дворца в сад. Ему вдруг захотелось поиграть на свирели, но, ощупав все складки одежды, он понял, что потерял свирель в этой суете. «Наверное, так надо, — подумал он. — Ведь я уже больше не пастух». Он осмотрелся. Вокруг между деревьями в ярком свете луны стояли мраморные статуи, изображавшие богов. Среди этих статуй Парис вдруг увидел своего тренера. Он опирался на длинный лук и надменно глядел на своего ученика.
— Значит, выходит теперь, что я что-то вроде принца, — сказал Парис, то ли обращаясь к тренеру, то ли к самому себе.
— Отчего же вроде? — отозвался тренер. — Принц и есть.
Парис вздрогнул от неожиданности. Конечно, он надеялся и очень хотел поговорить с таинственным незнакомцем, но думал, что тот не захочет с ним разговаривать, так высокомерно он смотрел.
— А почему вы мне сегодня помогали? — быстро спросил он.
— Одна знакомая богиня попросила.
— А у меня тоже есть одна знакомая богиня, — решился похвастаться Парис, — даже три, то есть… А вы, наверное, сами бог?
— Наверное, бог, — едва заметно усмехнулся незнакомец.
Парис немного подумал, от волнения покусывая губы, а потом вдруг ткнул себя пальцем в грудь и представился:
— Парис, можно Александр.
— Феб, можно Аполлон, — вновь усмехнувшись, передразнил его тренер.
Парису стало стыдно, что он сам не узнал такого знаменитого бога. Это могло бы быть простительно пастушку, но непростительно для троянского царевича.
— Насколько это вообще возможно между богом и простым смертным, — вдруг сказал Аполлон.
Парис вздрогнул и недоумённо на него посмотрел.
— Ты сейчас хотел предложить мне свою дружбу, но не знал, как это сказать, — пояснил бог.
Парис оторопел.
— Да, действительно. А как вы это узнали?
Аполлон досадливо махнул рукой, вновь опёрся на лук и отвернулся.
12. Сизифов труд
— Так значит, ты говоришь, показатели хорошие? — переспросил громовержец Зевс, скептически глядя на стоявшего перед ним Гермеса.
— Отличные, Кроныч, просто замечательные показатели.
— Ну да, ну да. Значит, урожайность, рождаемость, безработица… Это мы всё рассмотрели, а как у нас обстоят дела со смертностью? Ты об этом ещё не докладывал.
— Со смертностью, — Гермес немного замялся, но тут же бодро ответил: — С ней тоже всё отлично. Низкая смертность, очень низкая.
— И насколько низкая? — продолжал выпытывать Зевс. — Конкретно, сколько людей умерло за последний месяц?
Гермес смущённо отвернулся.
— Конкретных данных не поступило. Выглядит так, что, вроде, последние месяцы как бы никто и не умирает вовсе.
— И как это понимать? Смертные, которые не умирают, а только размножаются, это нормально разве? Ты понимаешь, к чему это ведёт?
Гермес беспомощно развёл руками.
— Я-то тут при чём? Я за смертность не отвечаю. Этим Аид занимается.
— А он что говорит? Ты его спрашивал?
— Я пытался с ним связаться и задать этот вопрос. Честно, пытался. Но только без толку — его нигде не найти.
Зевс нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику трона.
— Ну так найди. Я его что ли искать должен!
Гермес поспешно откланялся и пустился на поиски властелина смерти.
Спускаться в подземное царство без крайней нужды Гермес не захотел и решил для начала расспросить Персефону — жену Аида, которая в это время как раз гостила у своей матери богини плодородия Деметры.