Элланодики снова сомкнули свой ряд и, пройдя в обратном направлении от ворот Феоколеона к баням, повели за собой атлетов. Последние перестраивались на ходу так, чтобы восстановить прежний порядок шествия.
Теперь путь их лежал к палестре и гимнасию, где во время Игр размещались обычно атлеты и проводили в тренировках последние дни, оставшиеся до олимпийских состязаний.
Процессия направилась в узкий проход между термами и Герооном — небольшим храмом, построенным специально для чествования героев Олимпии. Затем все двинулись вдоль Кладея, не различимого, впрочем, за спинами множества людей, собравшихся на его берегу, чтобы посмотреть на атлетов.
Слева находилось квадратное здание палестры. Сейчас же за нею виднелись ворота гимнасия. Эти ворота были встроены в юго-западный угол здания между Южным портиком, примыкающим вплотную к палестре, и Западным портиком, тянущимся вдоль левого берега Кладея.
Подойдя ко входу в палестру, процессия остановилась. От неё отделились пятеро элланодиков, а также борцы, панкратисты и кулачные бойцы. Они вошли в здание, которое должно было стать им на время Игр домом и местом подготовки к состязаниям. Здесь было всё необходимое для агонов по борьбе, кулачному бою и прыжкам: просторные спальни, классные комнаты, помещения для переодевания, бани, места для тренировок. Главной достопримечательностью палестры являлся её открытый внутренний двор, окружённый колоннадой. В самом центре двора располагалась арена, предназначавшаяся для поединков. Она была покрыта мелким морским песком, слегка желтевшим под лунным светом или ярко сверкавшим на солнце, словно дорогой ковёр, вытканный из белой шерсти тонкорунных овец Колхиды.
Между тем другая часть элланодиков и остальные атлеты — состязатели и пентатлы — пошли дальше, до ворот гимнасия. Здесь также имелось всё необходимое для размещения атлетов. Но самой полезной частью гимнасия был портик, протянувшийся с юга на север на длину целого стадия и имевший в ширину около пятнадцати шагов. Таким образом, длина портика включала в себя расстояние, равное дромосу. Благодаря портику эта часть гимнасия находилась под крышей и давала атлетам возможность упражняться в беге при любой погоде.
Последний из состязателей скрылся в воротах гимнасия, и лишь по два вооружённых воина в коротких туниках и боевых шлемах, с предохранительными кожаными наколенниками и короткими мечами в ножнах за поясом остались стоять недвижимо у входа в палестру и гимнасий. Ничто не должно было нарушать покой тех, кому предстояло вскоре оспаривать титул олимпионика в упорной борьбе на олимпийском стадионе в честь верховного, наиболее почитаемого из эллинских богов — олимпийского Зевса.
Его называли олимпийским, потому что считалось, что он обитает на Олимпе. Древние эллины нарекли его «громовержцем» и «собирателем туч», потому что его оружием, по преданию, была молния. Он был самым любимым из греческих небожителей, потому что воплощал в себе исключительно важные качества: слыл блюстителем справедливости, гостеприимства и клятв.
Именно перед его статуей приносили клятву судьи, состязатели и поединщики. Перед его храмом победители получали высшую награду Игр — оливковый венок.
И в этот жаркий летний вечер к нему обращали свои молитвы атлеты и элланодики, готовясь ко сну после утомительного пешего перехода по Священной дороге и волнений, пережитых при встрече процессии у въезда в Олимпию.
Глава II
Праздник в Олимпии
Олимпия ещё спала, хотя на восточной её окраине, там, где кончалась ипподромная дорожка, уже пробивался рассвет. В этот утренний час лёгкая дымка смягчала строгие линии величественных храмов и придавала им нереальные, расплывчатые очертания.
Но с первыми лучами солнца контуры храмов, жертвенных алтарей и скульптур стали вырисовываться явственнее. Олимпия словно сбрасывала с себя покров таинственности, обретая реальные очертания и покоряя красотой и великолепием, воспетыми в поэмах лучших стихотворцев Эллады.