Когда 16 декабря 1653 года Кромвель официально был введен в должность протектора, он дал клятву, которая утверждала, что развал Бербонского парламента привел к необходимости, чтобы «был принят ускоренный курс на согласие между этими народами (Англии, Ирландии, Шотландии) на таких основах, которые, с божьего благословения, должны быть постоянными, сохранить собственность и соответствовать тем великим целям религии и свободы, которые так долго оспаривались»[193]. Главным предметом деятельности Кромвеля как протектора являлась его попытка примирить все это, то есть установить конституционную систему, которая «сохранит собственность», и посредством этого привлечь поддержку традиционных правящих классов Англии, чтобы были достигнуты «те великие цели религии и свободы, которые так долго оспаривались». Искушение, стоящее перед любым, кто исследует протекторат, заключается в опасности остановить свое внимание только на тех, кто стремился достичь лишь первой цели, почти исключая вторую. В середине 1650 г. анонимный сатирик сочинил очень плохое стихотворение:
Другие, о которых было написано, что после смерти Кромвеля они вновь подняли эту же тему, описывали протекторат как «годы отступления, последовательные стадии в процессе измены, посредством чего до 1660 года монархия благополучно была восстановлена во всем, кроме названия»[195].
Однако протекторат не означал консервативного возвратного сдвига к реставрации монархии. Как мы увидим в следующих двух главах, Кромвель не расстался со своим обязательством реформы до конца жизни. Действительно, в 50-е годы его стремление к реформе, возможно, увеличилось, и беспокойство по поводу ее выполнения заставило его стать еще менее щепетильным в выборе методов. Главная цель последнего раздела этой главы — подчеркнуть, что в начале протектората, даже несмотря на «Орудие управления» действия и речи Кромвеля в течение месяцев до собрания первого парламента протектората в сентябре 1654 года показывают его стремление к поддержке английских землевладельцев и к конституционной порядочности, а также указывать на его сохранившееся желание провести религиозную реформацию и пролить больше света на то, что именно он подразумевал под этой неопределенной фразой.
Нельзя отрицать, что Кромвель в качестве протектора часто выглядел и действовал как король. В первые месяцы протектората Государственный Совет приказал, чтобы бывшие королевские дворцы: св. Якова, Вестминстерский, Сомерсет-Хауз, Гринвич-Хаус, Виндзор-Касл и Хемптон-Корт, а также поместье короля в Йорке были переданы Кромвелю и его последователям. В апреле 1654 года Кромвель, его жена и пожилая мать переехали в Уайтхолл-Палас с видом на парк св. Якова из своих меблированных комнат в соседнем Кок-Пите. Оттуда, как монархи Стюарты, Кромвель вел управленческие дела в течение недели, но как только подходил уикенд, он оставался в Хемптон-Корте, где, как и в Уайтхолле, жил в определенной манере. Во время существования протектората гобелены и картины в изобилии были вновь размещены в Хемптон-Корте, включая спальню Кромвеля, а также здесь и в других дворцовых комплексах установлены статуи и пущены фонтаны. Сэр Джон Эвелин посетил Уайт-холл в феврале 1656 года после долгого отсутствия «и нашел его великолепным и хорошо меблированным»[196]. Кроме того, суд протектората вскоре установил некоторые другие внешние атрибуты царствования. Английские придворные и иностранные послы обычно обращались «Ваше высочество» к Кромвелю как к протектору, и, конечно, к 1656 году, если не раньше, Государственный Совет величался «Тайным советом». В обращении с иностранными послами Кромвель был иногда неофициален, встречаясь с ними во время прогулок в парке св. Якова или, как в случае со шведским послом, с которым он очень хорошо ладил, приглашая провести уикенд с ним и его семьей в Хемптон-Корте. Но в главном все его управление внешними делами проводилось так же официально и церемонно, как и в европейских монархиях. Часто иностранным послам приходилось пройти через четыре комнаты с закрытыми между ними дверями, перед тем как Кромвель, наконец, впускал их в свой кабинет. Как будет видно, новое введение в должность Кромвеля в качестве протектора в 1658 году имело некоторые особенности королевской коронации, и в 1658 году он даже даровал дважды потомственное пэрство: Чарльз Говард в июле стал бароном Джилсендом, а Эдвард Данок — бароном Бернеллом в августе.
195
W. Lamont, «The Left and its past: revisiting the 1650s», History Workshop, 25, 1987, p. 142, referring to Christopher Hill’s views of the 1650's.
196
E.S. Beer (ed.), The Diary of John Evelyn (Clarendon Press, 1955. 6 vols), 11, p. 166.