Дарий замкнулся в себе, радость победы над бактрийцами понемногу таяла. Но один сак сам пришел в персидский лагерь. Перебежчик. Дарию стало немного легче. Хоть одного предателя, а все-таки имеют саки. То был пастух в потертых штанах, в драной куртке, в засаленном башлыке. На ногах — стоптанные сафьянцы, из носков которых уже выглядывали пальцы. Небогатый, выходит. А лицом он был жестоко изувечен: уши отрезаны, ноздри вырваны. Раны были свежие, только-только подернулись корочкой. По краям еще сочилась кровь.
— Как тебя зовут, сак с отрезанными ушами? — спросил его Дарий через толмача.
— Сирак, — ответил перебежчик.
— Кто же это тебя так… украсил?
— Саки! — с ненавистью воскликнул Сирак. — Я им этого никогда не прощу! Я отомщу им за свои отрезанные уши и вырванные ноздри.
— Сейчас у тебя есть такая возможность, — с деланым сочувствием говорил с ним Дарий. — Скажи нам, где прячутся такие жестокие саки, которые своим бедным и невинным пастухам отрезают носы и вырывают ноздри? Ты знаешь, где они?
— Знаю, но рассказывать, где они сейчас прячутся, все равно что слова на ветер бросать. Ты, великий царь, все равно их не найдешь. Я сам поведу твое войско туда, где, как зайцы, попрятались саки. Ты обрушишься на их головы, как беркут на хитрого и коварного лиса. Из той долины, где они притаились, выход лишь один — ты его и закроешь. И я тогда отомщу тем, кто мне отрезал уши и вырвал ноздри.
— Да, ты им отомстишь, — сказал Дарий. — Я всегда караю злых и неправых, добрых и покорных награждаю щедрыми дарами. Ты хорошо сделал, что пришел ко мне, я всегда на стороне обиженных.
Семь дней вел Сирак персидское войско по сакским степям. И чем дальше вел, тем хуже становились степи, исчезали травы, не слышно было уже голосов птиц, не видно было зверя… Начиналась пустыня, а Сирак все вел и вел персов, уверяя, что вот-вот они дойдут до саков и он наконец отомстит им, как они того заслуживают.
— В том краю, где они прячутся, много воды, а травы достигают коню по брюхо, — уверял перебежчик, а персы, глядя на его изувеченное лицо, которое все еще не заживало, верили ему. И покорно шли за ним.
А на восьмой день Сирак завел их в безводную пустыню, где все было мертво. Песок и песок. Да испепеляющее солнце в вышине…
И Дарий все понял, и с его лица будто спала маска.
А Сирак хохотал…
Сперва персы подумали, что это с ним от солнца приключилось, ибо сами еле держались на конях, а кони их еле шли, но потом поняли — ой, не то…
— Ха-ха-ха!!! — хохотал Сирак и держался так, будто все персидское войско было у него в кулаке. — Я завел вас туда, откуда нет выхода. Ищите теперь сами саков! Я отвел от них беду, и мой народ меня никогда не забудет.
— Кто тебе отрезал уши и вырвал ноздри? — спросил его Дарий.
— Сам! — воскликнул Сирак и на глазах у царя будто бы вырастал, становился выше, грознее, несокрушимее. — Сам!.. Чтобы вы, персы, мне поверили.
Дарий еще спросил, а какая ему от этого выгода?
— О, очень большая! — восклицал Сирак так, будто был уже бессмертен и будто смерть была над ним не властна. — Я спас свой народ, а за это меня дети никогда не забудут. И дети, и дети детей меня будут помнить. А еще наши цари поклялись: если я отведу персов, то все мои потомки будут иметь выгоды. Мой род прославится, и саки меня никогда не забудут. А вы, персы, погибнете в этих песках, и ваши белые кости…
Сираку отрубили голову, и ни одно слово больше не вылетело из его рта. Голову насадили на копье, а копье воткнули древком в песок. Но смотреть на ту голову желающих не было — персы отводили от нее взгляды, потому что казалось, что голова Сирака и на наконечнике копья насмехается над ними…
В войске началась паника.
Ни воды, ни еды, ни корма для коней.
Ни дорог…
Повсюду пустыня и пустыня, на все четыре стороны света пустыня. Куда идти, какой дорогой возвращаться — того никто не знал. О саках уже и не вспоминали — ни царь, ни его полководцы. Только бы вырваться отсюда, только бы ноги унести. Царю ни голод, ни жажда пока не угрожали, для него держали запас еды и воды. Но войско таяло, и это зрелище было ужасным. Дарий почувствовал, что попал в ловушку. Нужно было что-то делать, делать и делать, пока еще есть время. Но что делать — он не знал и выхода не видел. В отчаянии он поднялся на высокий бархан, положил на песок скипетр, тиару и диадему и стал молиться, прося у богов воды… Молился он горячо, но сам мало верил в эту молитву, ибо хорошо знал пустыню… Он молился до наступления темноты, молился, потому что не хотел возвращаться в лагерь, где лежало его войско с пересохшими ртами… И боги его услышали: ночью над пустыней пошел дождь. И все поверили в чудо. Это сам Ахурамазда [24] спас персидское войско. Злой Ангро-Манью завел его, но Ахурамазда спас… Войско запаслось водой, и, долго поплутав по пескам, они все-таки выбрались из той пустыни и дошли до реки Бактры…
24
Ахурамазда (Ахура Мазда, по-гречески Ормузд — Мудрый Господь, букв. Великая Мудрость) — верховный бог в древнеиранских религиях.