— Это сложный вопрос, и решался он не очень просто. Сначала у меня была комната в общежитии на улице Кирова. Как-то по блату мне её пробили в райпо. Была огромная радость, когда в братскгэсстроевской общаге выделили комнату 18 квадратных метров в отдельной секции с соседями в десятиметровке. Мы вставили свой замок, уже строили планы по обустройству жилья, но не срослось. Когда приехали с вещами заселяться в свои восемнадцать квадратов, то случилось расстройство и печаль. В нашей комнате уже начала свою жизнь молодая семья с ребёнком. Как, их выгонять, что ли? Мы такое сделать не могли, да и ты бы не смог. У этих ребят был маленький ребёнок, а у нас ещё нет. Вот и заселились в свободную комнату почти в два раза меньшей площадью.
Строительство города Усть-Илимска
— Ну, потом-то ты получила отдельную комнату в жилом доме, а не в общежитии. Я, помню, вышел там на балкон, взялся за перила и… Все мои руки стали чёрными, как у трубочиста, — стал вспоминать я.
— Точно, точно. Ты ещё был в красивых вельветовых коричневых брюках, — Маша весело расхохоталась. — Эту комнату дали Саше от милиции. Он там работал ревизором по бухгалтерским делам. Потом наши соседи из маленькой комнаты выехали, получив отдельную квартиру, и мы стали обладателями огромного жилища — двухкомнатной квартиры. Но этому предшествовали мои хождения по разным инстанциям. От председателя райисполкома Махова меня отправляли в горисполком к Алексееву, Федотову, потом к начальнику райпо. Помогла моя настойчивость. Ура, 1983 год, нашему счастью не было предела!
Такая огромная территория! В маленькую комнату хотели поставить теннисный стол, поскольку большой комнаты нам вполне хватало. Но новорожденная доченька Иришка внесла свои коррективы в наш быт, — продолжала своё повествование Маша.
— Ну, давай теперь про Елену, мою супругу, расскажи, про вашу дружбу.
— Мне кажется, что мы очень тепло и надёжно дружили и продолжаем дружить. Это не часто встречается в жизни, когда ты можешь общаться и доверять, когда ты можешь на этого человека надеяться. Когда Лена первый раз пришла ко мне, было такое ощущение, что мы знакомы всю жизнь. А когда я первый раз пришла к Елене, она ошарашила меня таким вопросом: «А чё ты так сильно на меня походишь?»
— Мы действительно были как две сестры. И мою Ирочку вы всегда любили.
— Да, я помню, как мы от вас шагали через рощу улицы Мечтателей по направлению к нам домой в дом номер 37. Иришка сидит у меня на плечах и тараторит: «Колечке пойдем. Ура, КОлечке пойдём». Предлог к и имя Оля в её понятии сливались. Приходим она прижимается к Ольге, гладит её и причитает: «Колечка, моя Колечка». Мы ржём, как лошади, а дети не понимают причины нашего лингвистического веселья. Им хорошо вдвоём, они уже увлечены игрой.
Мамочки Усть-Илимска
— А ещё Иришка любила повторять, когда хотела получить подтверждение от взрослых о том, что предстоит идти в гости к Оле: «Обязательно, приобязательно пойдем КОлечке?» — «Да, конечно, обязательно, приобязательно пойдём», — звучало в ответ, и Ирочка расплывалась в счастливой улыбке, — вспоминаю те прошедшие счастливые годы я.
— А как мы вместе праздновали! Сколько мы пели, сколько танцевали! А как совместно кашеварили. Я помню, у тебя появился друг — Дживан Егиазарян. Как его брат по имени Васил готовил и кухарничал на день рождения Елены!
— Да, я помню, как практически из ничего этот прекрасный армянский парень делал шедевры поварского искусства. Он вырезал середину из картофелин, высвободившееся место заполнял фаршем. Закрывал эти две половинки и отправлял их в духовку запекаться. Какие волшебные вкусы национальных блюд, конечно же, русифицированных и подстроенных под имеющиеся реалии нам удалось тогда отведать! Я восхищался и умилялся, глядя на то, как Васил тайком подглядывал за нами, как он вслушивался в наши оценки его труда. Такой взрослый бородатый мужик и счастливый, как мальчишка, удивил всех своим искусством. Он был на седьмом небе от счастья, принесенного им в чужой дом. Я долгое время ещё не видел столько эмоций счастья и радости на лице мужчины. И Дживан был тоже очень доволен, что его брат такой молодец. А ведь он был не только поваром от бога. Он и сварщик, автомеханик, и штукатур-маляр, и плотник-бетонщик, и самогонщик, и бодяжельщик водки. Мастер на все руки. Он — мужественный воин в сибирской глуши — спасал своего сына от бессмысленной войны, которая бушевала на Кавказе в то время, — с чувством восторга вспоминаю я.