— Я знаю обо всех без исключения, они ведь нам как родные, как кровные. А у Александра Ессе, кроме Эльвиры было ещё восемь детей. Недавно её сестре Лидочке в Германии делали операцию. После которой она умерла. Лидочка — последняя из близких людей, видела мою Берту перед её смертью. Примечательно, что все друзья моего отца уже в зрелом возрасте вернулись на родину предков в Германию. Про Ивана Мая я давно ничего не слышала. Его жена Нина умерла совсем недавно в Германии. Иван Фризоргер сильно болел. Его дочка Вика, к сожалению, разбилась на автобане в Германии. Сейчас мне трудно вспомнить, поверь. Сергей, мне нужно время, чтобы посидеть, восстановить в памяти все события прошедших лет, поднять записи. Боюсь сейчас наврать или исказить информацию. Давай на этом пока закончим нашу беседу. Продолжим потом по мере моей готовности. Хорошо, Сергей?
— Хорошо, Маша. Только я тебя попрошу прислать мне парочку текстов ваших с Сашей писем. Тех, которыми вы обменивались в период разлуки. Эти первые сокулукско-новосибирские письма сорокалетней давности могут многое рассказать о зарождающихся чувствах. А эти ваши чистые, нежные и трепетные чувства могут служить примером для молодого подрастающего поколения.
Амалия и Александр Нусс 1962 год Ессентуки
Я произнёс эту просьбу, в душе понимая, что она скорее всего не найдёт своего воплощения. Саша с Машей крутятся в водовороте житейских дел. Работа, две дочери, двое внуков, огромная географическая их разбросанность. У них, наверное, и руки-то не дойдут, чтобы вычитать этот текст и сделать замечания. Хочется верить, что в последнем я ошибаюсь. Может быть, и немецкие их родственники и друзья откликнутся. Дружба никогда не умирает, она живёт с нами.
4. Фестиваль дружбы в Карл-Маркс-Штадте, ГДР
Корреспондент газеты «Усть-Илимская правда» Надежда Зинченко в одном из интервью, посвященном празднованию юбилейной даты комсомола, представила меня, работавшего в семидесятые годы двадцатого столетия первым секретарём Усть-Илимского горкома ВЛКСМ, как делегата международного фестиваля дружбы молодежи в ГДР 1980 года. Об этом фестивале дружбы советской и немецкой молодёжи уже далёких, но не забытых послевоенных лет хочется рассказать подробнее.
Это действительно было грандиозное событие. Нас встречали с большой помпой и неподдельным дружелюбием и уважением. Перед приездом в Германию (ГДР) наши делегации провезли по Белоруссии, мы посетили Хатынь. Своими глазами видели, что осталось от деревень после фашистско-бандеровского нашествия. Видели мемориалы, посвященные заживо сожженным советским людям, старикам и детям. Впечатление ужасное, было больно осознавать, что это наша недавняя история.
Хатынь
Мемориал
А показывали нам это, видимо, для того, чтобы не забывали историю и помнили, куда мы едем. Я был формально назначен заместителем руководителя Иркутской областной комсомольской организации по сувенирам. Руководителем был секретарь обкома ВЛКСМ Николай Амбросий. Я закупил массу недорогих сувениров с сибирской тематикой и распределял их по разным мероприятиям и встречам молодежи. Вспоминается несколько эпизодов фестиваля.
Меня включали в состав свиты Первого секретаря ЦК ВЛКСМ Бориса Николаевича Пастухова. Несколько раз я стоял рядом с главным коммунистом ГДР Эриком Хонеккером, бывая на заглавных мероприятиях. Это были помпезные, официальные встречи.
Но это уже не очень интересно. Гораздо интереснее чувства и эмоции, которые пришлось пережить на фестивале. Кроме официоза, были неформальные дружеские, непротокольные встречи. Меня часто приглашали на разные молодежные форумы, где я рассказывал через переводчика о родном Усть-Илиме. После встреч мне долго не давали уходить, всё интересовались, как попасть на строительство города и лесопромышленного комплекса к нам в Сибирь.
По вечерам было море бесплатного спиртного, нас окружали сопровождающие переводчики — немецкие старшеклассницы. Помогая нам в общении, они практиковались по русскому языку. Были они без комплексов, могли разговаривать на любые темы. Вспоминаю немецкую шутку: