Несколько кликов по сенсорной панели - и дверь камеры открывается. На пороге появляются трое гвардейцев. Они вооружены, но оружие наготове не держат.
- Выходи, - приказали мне. Я, подумав пару секунд, вышла вперед. Сильные руки тут же схватили меня за предплечья, выворачивая руки, но я не сопротивлялась. На запястья вновь надели наручники - но уже обычные, не бьющие током, а глаза завязали повязкой. Это натолкнуло на мысль, что пока убийство меня в их планы не входит.
Мы вновь оказались в лифте, и я поняла, что мы уезжаем из тюрьмы. По моим подсчетам, мы проехали этажа четыре. Прошли по коридорам и лестницам… И вышли на улицу.
Но не успела я удивиться, как услышала сигнал открываемой машины, и меня толкнули внутрь, пристегивая к сидению - но повязку не сняли.
Поездка в машине была долгой. Царило молчание. Возможно, гвардейцы молчали. А может, меня вновь отделяло от них толстое стекло, которое не пропускало звуки с той стороны.
Дорога была ровной, гладкой сначала, но потом слегка пошла буграми и неровностями, и я поняла, что мы не уезжаем далеко из города. Но куда мы едем? Мы точно не в центре. Скорее, на окраине, но город очень большой.
Наконец-таки машина замедлила ход, и поехала вниз под слишком резким для обычной дороги углом - вероятно, мы заезжали на парковку. Через пару минут медленно кружения мы остановились. Хлопок дверью. Звук шагов. Дверь на заднее сидение открыли, и меня вытащили из машины.
Я ощутила сырость и прохладу. Втянув носом воздух, я почувствовала запах краски, влаги и моющих средств - но это мне ничего не дало.
И снова - лифт. Коридор. Лестница. Меня завели в какую-то комнату и, посадив на стул, пристегнули лодыжки к ножкам моего стула. И, уходя, даже не потрудились снять с меня повязку.
Что ощущала я? Легкое раздражение. Любопытство. И удерживаемую в узких рамках тревогу. Так тревожится хищный, сильный зверь, ощущая, что глупые слабые охотники подобрались слишком близко.
Наклонившись туловищем к коленам, я подняла над головой сцепленные за спиной руки и, перекрутив их в плечах, смогла вытянуть руки перед собой и стащить черную повязку с глаз.
Прищурившись и поморгав, я осмотрелась. Глаза долго ничего не видели, но я быстро адаптировалась к яркому искусственному свету.
Я сидела в комнате, которая ни на что не была похожа. Белые стены, как в лабораториях. Светлый пол. Встроенные в потолок лампы. Тонкий экран на половину стены и белый низкий диван. Все.
Куда меня привезли? Ведь сегодня - финал.
Чего же хотят от меня?
Дверь пискнула, и я напряглась. Она находилась за моей спиной, и я не могла видеть входящего. С щелчком дверь отъехала в сторону.
- Привет, Энио! - раздался насмешливый, знакомый голос. - Или лучше Яэль? Прости, не знаю твоего имени и как тебе обращаться в твои последние часы.
Я нахмурилась, услышав последнюю фразу, но когда Феликс сел передо мной на диван, я ни чем не выдала и капли тревоги.
- Ты уже назвал мое настоящее имя, - холодно ответила я. - И сегодня умирать я не собираюсь.
- В жизни не всегда все происходит так, как мы планируем, - ухмыльнулся Феликс, скрещивая руки на груди. - И прекрати, я все равно знаю, что Яэль Белл - не ты.
- Почему же? - приподняла я брови.
- Ты ведь не знаешь, - злорадно вздохнул гвардеец. - Кто та, за кого ты себя выдаешь. Мне просто интересно, она жива, у вас? Или все-такие умерла от болезни, как считают Элиас и его наставник Волков?
- Она жива, - ответила я, ведь притворяться и правда не было смысла. В любом случае с самого начала было ясно, что я не назовусь настоящими именем-фамилией, да их и не должно быть в Базе данных правительства. - И кто же она?
- А тебя не интересовало, какая настоящая фамилия Элиаса? Или, как его тут называют, Ареса?
Я начала понимать, к чему клонит гвардеец.
- Мне не интересен этот гончий.
- А другой что, интересен? - прицепился к слову Феликс и усмехнулся. Я окинула его пренебрежительным взглядом и не стала отвечать. Зато гвардеец продолжил. - Наш с тобой знакомый, который какое-то время работал в моем отряде, а потом перешел на сторону гончих, и который почему-то сразу же возненавидел именно тебя, хотя кроме тебя присутствовали и другие преступники, в том числе, мятежники, так вот, он родился в одном из последних Кругов столицы в рабочей семье и в тринадцать лет ушел из дома, потому что его мама не могла прокормить и себя, и его, и его младшую сестру. Его приняли в новобранцы. А сестра заразилась и умерла. А мама исчезла после обвинения в сочувствии мятежникам.