— Погода теплая, славная, гляди! — воодушевленно восклицает Влад, останавливаясь рядом посреди улицы, хохоча; в груди вспыхивает счастье, подпрыгивает солнечным зайцем. — Когда еще ты помнишь такое яркое лето? Цветы пахнут сладко, терпко, свежий ветер, багряные отблески-зарницы на спокойной Неве и во вчерашних лужах… Море света. Да разве это наш город, достоевский и бесноватый?
— Сам ты бесноватый, — деланно строго шикает Ян. — Молчи, тише, накаркаешь, у тебя… язык дурной! Сейчас же небо затянет и вдалеке загремит.
И боязливо косится наверх. Любой петербуржец в таких вопросах становится страшно суеверен.
— Меня учили… как принято, — добавляет Ян немного невпопад. — Что так нужно — обязательно жениться, работать, забиться в свой угол и быть как все. Своей первой девушке… не той, о которой я в академии романтически воздыхал, а вот первой… с утра я и заявил, предложение делал. Дурак был. Хорошо, что она посмеялась.
— Хорошо, — фыркая, соглашается Влад.
Затаптывая сигарету, Ян ностальгически улыбается, а потом оба они идут договариваться насчет зала.
— Не знаю, что нашло на меня, — шепчет Влад уже в дверях. — Ты же любишь правила, закон, да? Вот я и хотел, чтобы все было по закону. Чтобы честно. Что я не какой-то там.
— Я вовсе не обижен…
Ян сдается.
— Как трогательно, капитан Войцек, — тянет он, и голос немного дрожит.
— Благодарю, капитан Войцек-Зарницкий.
— Не спеши, — одергивает Ян.
Они заходят, встречаются с улыбчивым хозяином. Добро нечисть помнит, для них долг — не пустые слова, и инквизиторам, когда-то спасшим ему жизнь, не давшим озлобленным людям устроить самосуд и задушить цепью кудлатого медведя-оборотня, он готов помочь даже в деле столь деликатном.
Договориться выходит легко, но Джеку что-то не нравится, он хищно подрагивает, и Яну приходится взяться за ошейник, прихватить, не отпуская. На проскользнувшего мимо официанта он кидается почти что, и Ян внимательно всматривается в узкую спину сбегающего человека.
Напоказ он отчитывает Джека, сурово глядя псу в глаза.
— Может, кошатник он, — предполагает Влад, когда их ненадолго оставляют. — Вот Джек и учуял.
— Я нашему псу верю, он никогда не ошибается, — туманно отзывается Ян, поглядывая в ту сторону, куда сбежал человек. — Надо бы проверить; что-то нечистое тут, точно говорю. Мы сюда второй раз ездим, однако…
Предчувствие нехорошо наваливается на него.
3.
Цветы — в топку. Воздушные шарики не нужны, спасибо, уберите это с глаз моих. Торт? Упаси Денница, мы оба ненавидим сладкое, а гости больше оценят мясо. Быть может, с кровью. И побольше вина, не на детский праздник соберемся!..
Кто б Владу сказал, что с этим будут такие заморочки, он бы к Каре пошел, у нее-то, у командора Черной Гвардии и Сатаны, полномочий хватит их быстренько обвенчать (или как там демоны женятся).
Вовремя дело подхватывают девушки из Гвардии и Аннушка с Тиной из Инквизиции. Их вкусу Влад полностью доверяет, но все равно лезет во все сам с одержимостью проклятого. Это что-то вроде пунктика: все должно пройти идеально. Инквизиторство заслужил один спокойный праздник. И вот Влад, уставший после работы как собака, наблюдает, как в ресторане вешают магические фонарики и еще какую-то мишуру, прикрикивает, руководит…
— Давай-ка поговорим, пока они заняты, — предлагает деловая Ишим и утаскивает Влада за локоть. Спасает от него обалдевших от беспорядочных приказов рабочих.
Порываясь сбежать, улизнуть, Влад смиряется и плетется за ней, как Джек — на поводочке. Уверенная в своих прихорашивающихся владениях, Ишим отводит его в сторону от галдящих рабочих со стремянками и вьющихся вокруг цветастых ведьмочек. От сердца немного отлегает, стоит поглядеть на Ишим, такую целеустремленную и смелую, посматривающую на него с этой особой женской мудростью, которой Владу иногда не хватает рядом.
Они усаживаются за столик у окна. Не способный замереть на месте Влад тут же хватает белую бумажную салфетку и начинает складывать из нее журавлика.
— Ты слишком напрягаешься, — поучительно начинает Ишим. — Влад, пойми, не нужно пытаться добиться идеала, это невозможно, его не существует на всем свете, всегда найдутся изъяны. Ты сам знаешь: в самом лучшем человеке есть что-нибудь неправильное… привычка, какая-нибудь раздражающая мелочь!..
— Инквизиторство иногда грызет карандаши, — припоминает Влад. — Ага. Понял. Но у тебя это… больно пессимистичный настрой.
— Реалистичный! Отпусти, пусть идет своим чередом.
Закончив с маленькой птичьей фигуркой, Влад с улыбкой подталкивает ее к Ишим, и она ласково поглаживает сложенного журавлика по бумажному крылу, точно он живой. Влад берется за следующую салфетку с удивительным упорством.
Как и за все, что касается этого… мероприятия. Слово «свадьба» его пугает. Останавливаясь над наполовину завершенной птицей, Влад начинает понимать, выныривает из пучины суеты и учится вновь глядеть трезво: он прячется, захламляет дни мелочами, чтобы не думать о главном.
— Ян где? — спрашивает Ишим настойчиво.
— На работе, где ж ему быть… Выбивает нам еще пару дней выходных, а то с этими людьми и не распишешься нормально.
— И ты бы работал! — восклицает Ишим. — Правда — отвлекись немедленно. Станет легче.
— Да я… стараюсь, — бурчит Влад.
Отстукивает пальцами нервный ритм по гладкой лакированной столешнице.
— Ты его любишь, Войцек? — испытующе щурится Ишим.
— Я…
— Быстро! — рявкает она. — Без ваших игр слов, без лишнего пафоса; забудь ты про свой театр драмы! Просто — как обычный человек! Да или нет?
— Да! — поспешно вставляет малость ошалевший Влад. — Конечно!
Довольная Ишимка улыбается, и Влад обреченно стонет, откидываясь на спинку стула, покачивается на тонких ножках, точно желая свалиться и расшибить себе затылок в месиво — и избежать всех приготовлений.
— Ты меня пугаешь. Будто укусишь сейчас.
— Знаю я вас, — ровно отвечает Ишим. — Боитесь говорить о чувствах, как будто это что-то постыдное, слишком слащавое, да?
— Слов не нахожу. Они сказаны сотни раз — разве смею я их повторять, как заезженная пластинка? Лишь игры спасают, но — поверь мне — Ян умеет слышать.
Внутри Влад сходит с ума. Он впервые хочет, чтобы было как у всех. Хотя бы денек отбить у безумного фатума.
— Не думала, что вы когда-нибудь решитесь, — говорит Ишим.
Маленькая демоничка, которая носится вокруг, помощница и фрейлина, что Влад мельком видел при дворе, подносит им кофе. Тепло благодаря ее, Ишим дает пару указаний — и хвостик взвивается вверх с поспешной исполнительностью. Тем временем Ишим помешивает густой переслащенный кофе и поднимает тонкий палец:
— Но! Это очень в вашем стиле: обмануть ожидания, переменить все.
— Двойная наебка, в квадрате, да, мне тоже нравится, — храбрясь, скалится Влад.
Мысли мучают его который день. Он никогда не хотел быть чьим-то, принадлежать. Боялся увязнуть в бытовухе и постареть, сдаться. Но едва ли Ян — человек, с которым такое возможно хотя бы вообразить.
— Как вы с Карой поженились? — отвлекаясь, любопытно спрашивает он. — Вы же не устраивали приема, тихо произнесли пару клятв на архидемонском?.. Даже мне сказали уже после.
— Так все и было. Мы… всегда в светском кругу. Ваша Рота знает и любит вас без всяких брачных уз, — произносит Ишим, касаясь его руки, подбадривая. — А при дворе модно отбивать легкомысленных фавориток, но с законной супругой все сложнее. Это оскорбление, за которое можно поплатиться жизнью. Мы никому не позволили бы вмешаться…