— Инквизиторство нас рассудит. У него память хорошая.
— Вопрос куда важнее! — гремит издалека по-командирски громкий голос Кары, и Влада снова пригибает к подушке. — Где у вас амулеты от похмелья?
А потом они, конечно, сидят на кухне. До всех церемоний еще достаточно времени, назначено на вторую половину дня. Прежде они могут быть самими собой, несобранными, домашними, громкими, шумно делящими футболки Влада и пытающимися совладать с кофеваркой.
Чуть хмурясь, Ишим сдержанно бурчит.
— Я считаю, в жизни надо попробовать все! — решительно заявляет Корак, разглагольствующий с чрезмерной охотой. — Вы, люди, даже не представляете, как вам везет в этой свободе и стремительности. Напиться, петь песни во всю глотку, распугивая прохожих, искупаться в Неве, набить интимную татуировку…
— Родился бы бабой… — лениво начинает Влад, но тут же исправляется: — Ладно, женщиной; Ишим, медленно положи тапочку на пол! Так вот, непременно набил бы что-нибудь вроде: «Desine sperare qui hic intras». Охуенно же!
— Господи, — обреченно говорит Ян, поднимая голову к потолку, — спасибо.
Неуемный Корак предлагает выпить за это, но все остальные жалобно стонут.
11.
Удивительно спокойно собравшись, они отправляются в загс. Владу кажется, что он еще спит, что все они спят. Что даже город не проснулся, такими малолюдными, незнакомыми видятся ему привычные улицы.
Когда Влад черкает забористую подпись в книге, которую ему протягивает классическая «дама в шторе», в голове у него пусто. Он начисто забывает, что полминуты назад чем-то клялся, что Ян тоже смущенно каркнул свое «Да». Рядом с ними Ишим, Вирен и Корак с Карой — они протягивают кольца, Кара подталкивает локтем подзависшего Влада.
Простое серебряное кольцо холодит пальцы; Влад наитием чувствует в нем искорку магии. У Яна тонкие пальцы, кое-где поцарапанные, сбитые костяшки заживают, на ладони ощущаются старые шрамики. Он как будто впервые видит эти запястья, залипает, потом случайно пересекается взглядом и просыпается. На руку Влада кольцо надевается легко. Он несмело тянется к Яну, касается рогами лба.
Кара тихонько всхлипывает, прячется, торопливо утирается.
— Ты чего ревешь? — наклоняется к ней Корак.
— Уж кто б говорил, — хлюпает Кара.
Корак сердито всхлипывает тоже.
Когда с этим покончено, Кара тащит их к машине. Ведет Андрей Ивлин, а она быстро, на ходу принимает клятву, и Влад с Яном послушно твердят вслед за ней нужные слова, и их стискивает, перевязывает демонским контрактом — вдобавок к их собственному. Прикрывая глаза, Влад прислушивается к себе, понимает, что их старое прорастает чем-то, расцветает, крепче вцепляется. Где-то рядом бьются растерянные мысли Яна.
Впервые за последние дни они понимают, что и штамп в паспорте, и демонская древняя магия — это все ничто. Что настоящее начинается там, на пороге снятого ресторана, куда съехались все гости. Оглушенный Влад чувствует, что его обнимают, хлопают по плечам, пожимают руки, расцеловывают дамы, пахнущие цветочными духами, и все поздравляют наперебой, что он устает бормотать благодарности, кивает, но это никого не обижает в общей кутерьме. Играет музыка, гости везде, куда ни глянь, все родные лица, и Влад пораженно понимает, что все это — его семья. Люди и нелюди, без которых он не мыслит жизни.
Кто-то хватает камеру, и на Владе виснет Корак, приобнимая за шею, с другой стороны прижимается сияющий, немного взлохмаченный и затисканный гостями Ян; Кара хитро ухмыляется и строит Яну рожки, пока он не видит, смеется. Рядом Ишим, шуршащая пышным платьем, как у сказочной принцессы, Вирен с развязанным красным галстуком на белой рубахе — и не Владу его поучать. Рядом приятели его, Рыжий и Ринка, повзрослевшие, важные. Целая Рота в черно-серебряных мундирах, гвардейцы, инквизиторы. Аннушка и Тина стоят в обнимку, кардинал Ирма держится особняком. Ведьмак Димка с пятью сыновьями и беременной женой. Знакомые из полиции, из города, из Ада… Краем глаза Влад видит старого друга Христофера, замечает пару Высших маркизов и князей. Потом — будто бы не стареющего Мартовского, бывшего милиционера, бывшего инквизитора, его дочь. Мага Егора с протезами, стальными пальцами, еще кого-то, не разобрать. И даже будто бы бабушку Катарину — зыбью там, в углу…
Ставя камеру на таймер, Саша Ивлин и Белка отскакивают прочь, наскоро прибиваются к толпе гостей, останавливаются рядом с родителями Белки, Вельзевулом и прекрасной демоницей Джайаной. Вспышка ослепляет, а Влад улыбается. Не через силу — по-настоящему. Потому что остро чувствует, что вечный контракт связывает его не с одним Яном, а с ними всеми.
12.
— Вон тот, справа, — шепчет Ян, подхватывая бокал шампанского и кивая на официанта. — На нем полно иллюзорной магии… Всковырнуть незаметно не получится, но я уверен, что это Викторов или наемник, которого он нанял.
— Вижу. Чего он ждет?
— Если торжественной речи Корака, то я ему не завидую, Рак ее готовил, старался.
— Он собрался стрелять, значит, легче, когда все соберутся рядом. Еще проще к стеночке встать…
— Ужасный ты человек, Войцек. Как он рыпнется, мы его схватим, у нас рядом машина Инквизиции дежурит.
Напряжение проскальзывает, но Ян удивительно успокаивает. Влад сам с утра разбирался с Инквизицией, втолковывал Ирме, что брать нужно с поличным, но он понимает, что ребята дежурные метнуться не успеют, им самим придется разбираться.
— Опять слиняли, — разоряется Кара, появляясь рядом и оттаскивая их к столам. — Денница, вечно вас нужно где-то отлавливать. Сначала запариваются, устраивают все это, а сами прячутся.
Корак важный, горделивый. Приглушают музыку, и гости уважительно замолкают, слушая его. Он, явно желая забраться повыше, размахивает руками, потом хватает бокал, и ситуация становится куда опаснее. Видя, что Влад ободряюще улыбается, кивает ему, Корак расцветает еще больше. Он надрывается про семью. Про то, что они нужны друг другу. И это он не про них, про Влада с Яном, а и про себя, и про всех, потому-то так тихо, так внимают ему.
Без магии Владу иногда неуютно, это правда. Непривычная беспомощность стискивает и теперь. Но он замечает в руке неприметного официанта боевой амулет. Протащишь такой — и не нужно тротила, можно и одним крохотным камушком разорвать все в клочья. Медленно, очень медленно Викторов поднимает руку…
И сейчас, когда Ян вскакивает на стол, сворачивая скатерть, когда выхватывает пистолет из-под полы серебристого пиджака и кидается на официанта с боевым амулетом, Влад Войцек, охваченный тем же бешеным азартом, готов второй раз — а то и третий сразу — проорать свое «Да!», но он вместо этого тоже перемахивает через стол, кидается следом. Туда же рвется и верный Джек, стряхнувший с ушей венок…
Мрак ревет и сносит официанта с ног, опрокидывает, волочет пару метров, и тот от неожиданности роняет амулет, и Влад, настигнувший его, отпинывает опасную дрянь куда-то прочь, к стене. Хищной птицей налетает Ян на человека, пытающегося подняться. Чужое лицо сползает с официанта клоками.
Замершие гости оживают. Орут, голосят. Насколько Влад видит, у многих оружие при себе, а у Корака, чрезвычайно расстроенного, что его прервали, на пальцах пляшет магия. Рядом с ним Кара с револьвером, и лицо ее страшно. И еще десятки других, готовых ради них броситься в бой.
Точной подсечкой Ян отправляет Викторова на пол, наваливается сам, заламывает руку — тот кричит, хрипит, срывая горло. Поднимая взгляд, видит Влада, стоящего над ним. Он сам не помнит, как выхватил заранее припрятанный за голенищем нож, и на полоску стали Викторов смотрит с удивительной надеждой.