Наконец мы достигли карьера. Здесь оказалось довольно многолюдно. Повсюду мелькали люди в синей милицейской форме, толпились зеваки, которые, так же как и мы, пришли посмотреть на место гибели ребенка. Нас отличала от них только цель визита — нами двигало далеко не праздное любопытство. Из машины мы прихватили специальный прибор, способный зафиксировать присутствие аномалий. Именно на него в первую очередь возлагались надежды: прибор должен был показать, имело ли место вмешательство потусторонних сил, или ребенок действительно погиб случайно. К тому же уровень излучения, определенный прибором, смог бы помочь лучше понять природу существа, с которым мы столкнулись. Толпа зевак и журналистов лишь облегчала работу, мы легко могли затеряться в этой массе людей, не привлекая к себе ненужного внимания.
— Не мешало бы спуститься в карьер, — задумчиво глядя вниз, произнес папа.
Я тоже подошел поближе к обрыву и заглянул в карьер. Он был огромен и простирался на несколько километров в обе стороны от того места, где мы стояли. На том его участке, где нашли труп мальчика, сейчас в поисках возможных улик вовсю трудилась милиция. Так как дно было частично затоплено дождевой водой, милиционерам пришлось соорудить нечто среднее между мостом и плотом. Видимо, эта причуда инженерной мысли была наспех сколочена из найденных поблизости досок; она производила пугающее впечатление. Казалось, в любую секунду плот может пойти ко дну, утащив за собой всех, кто на нем стоит, и на плаву его держит разве что чудо. Само собой, спускаться вниз разрешалось только сотрудникам милиции, многие из которых, кстати, не проявляли энтузиазма по этому поводу.
— И как мы это сделаем? — спросил я у отца в надежде, что у него есть план.
— Пока еще не знаю, — разочаровал он.
— Может, представиться репортерами? — предложил Дима.
— Не поможет, — кивнул я в сторону стоящей неподалеку группы журналистов. — Их тоже не пустили.
— А если просто подождать, пока все уедут? — озвучил брат новый вариант выхода из сложившейся ситуации.
— К этому времени все следы этой твари уже исчезнут, — убил отец на корню и эту идею. — И так уже с момента гибели ребенка прошло не менее десяти часов.
— Тогда давайте просто стоять здесь и смотреть вниз, — обиженно ответил Дима. Он явно намекал на наше бездействие, так как мы с отцом все еще, не отрываясь, смотрели в карьер.
Пристыженный Диминым упреком, я поднял голову и огляделся. На глаза попалась небольшая группа мальчишек, человек пять. Они держались особняком от остальных.
— Пойду, что ли, поговорю со свидетелями, — сказав это, я направился в сторону детей.
Я не был уверен, что кто-то из ребят видел, что случилось с Сашей Листовым, но не сомневался в том, что это были его друзья. Об этом красноречиво говорили их печальные глаза и красные от слез носы и щеки. Дети выглядели крайне несчастными, но, присмотревшись к ним повнимательнее, я заподозрил, что они еще и напуганы.
— Привет, — я подошел к мальчишкам. Самому старшему на вид было тринадцать, и именно к нему я обращался в первую очередь, распознав в нем лидера.
— Здравствуйте, — хмуро ответил мальчик. Он держал за руль велосипед и выглядел так, будто в любую секунду готов сорваться с места и уехать прочь. Остальные мальчишки жались у него за спиной.
— Саша был вашим другом?
— Был, — с недетской печалью в голосе ответил ребенок.
— Вы вчера вместе тут играли? — Как только я спросил это, старший мальчик напрягся, прожигая меня взглядом. Он так сжал губы, что они совершенно потеряли цвет, превратившись в две белые полоски. Так как он не ответил, я решил зайти с другой стороны: — Меня зовут Влад, я частный сыщик. — Я протянул ему удостоверение, рассчитывая на то, что он, как любой мальчишка, увлекается детективами. Забавно, что, в отличие от взрослых, парень очень внимательно осмотрел мои корочки.