И всё это пока Трифонова сидит в облаке дорогого парфюма. Для меня дорогого. Красится. Одевается. Болтает по телефону с подругами про какое-то правильное питание или новую диету. Перемывает кости знакомым, с которыми встречается в фитнес-центре. Потом упархивает на занятия с тренером. То ли по аэройоге, то ли ещё по чему-то.
А мы с Настей остаёмся вдвоём.
Пока девочка ест или спит, я просматриваю свои домашние задания, до тех пор как Трифонов не вернётся домой. Его жена приходит где-то через час после этого.
Но пока её нет, он разрешает мне посидеть на их кухне над моим рефератом. Потому что дома отчим и Лилька явно не дадут мне этого сделать.
На самом деле не только в квартире Михаила Сергеевича плохая звукоизоляция. Мне кажется, он и с Настей-то мне предложил сидеть не потому что я такая хорошая гувернантка. А потому что ему было меня жалко. Я часто видела, как он стоит на кухне возле окна с сигаретой и поглядывает на детскую площадку, на которой я вынуждена была сидеть с парнями и девчонками помладше. Место в общаге мне не предоставили, потому что у нашего вуза его попросту не было, но и снимать квартиру или комнату мне было не по карману, даже учитывая мои вечные подработки. Хотя и на них я предпочитала помочь Лильке, а не себе.
И при этом идти домой для меня каждый раз значило нарваться на новый скандал.
Вот и сидела там.
Пока Михаил Сергеевич год назад не предложил мне быть няней для его дочери. Я согласилась. Какой-никакой опыт с моей младшей сестрой у меня был.
А Настя по сравнению с ней была покладистым спокойным ребёнком. Поэтому я не боялась, что не справлюсь.
И теперь часто бывало так, что вечера мы проводили на кухне соседа.
Он ставил чайник. Мы вместе пили вкусный чай и разговаривали о жизни.
Хотя из-за разницы в возрасте, мне он казался достаточно взрослым и в разговоре с ним я поначалу чувствовала себя довольно скованно.
Пока один раз он не выдержал. Сморщил лоб и спросил:
- Да что ты всё дядькаешь мне? Мне вообще-то тридцать один. И не такой уж я старый.
Я округлила глаза. Честно говоря, с этой его бородой, как у лесоруба, мне он казался одногодкой моего отца. А моему папе на секундочку было бы сейчас сорок три.
С дядей Мишей же разница в возрасте составляла тринадцать лет. Она была существенной. Но не настолько, как я предполагала.
Конечно и называть его просто Мишей вслух у меня при этом всё равно язык не поворачивался.
- А как тогда? Михаил Сергеевич? Или просто Михаил? – спросила я у своего работодателя.
- Можно просто без отчества.
В принципе действительно можно. Хотела так ему и сказать. Но в этот момент по замку на входной двери ощутимо заскрежетал ключ, и мы оба услышали пьяный голос Ирины за дверью.
Женщина ругалась. И явно не могла попасть ключом в замочную скважину.
- Вот в каком состоянии нужно возвращаться со встречи выпускников, когда тебе двадцать семь, - подмигнул мне Трифонов. – А не как ты. «Я не курю. Я не пью».
Он любил подтрунивать надо мной из-за моей дурной принципиальности.
Но в этот раз даже ему стало не до шуток. Я в таком виде его жену ещё не видела.
С какой-то потёкшей тушью под глазами. Всклокоченной. Помятой. Глядя на неё мы оба решили, что с ней не иначе как что-то плохое случилось.
Её муж подорвался к ней.
- Ир! Что тебе сделали?!
Он попробовал было её приобнять, но она лишь зло оттолкнула его руки от себя.
- Жизнь! – она запрокинула голову прежде, чем снова выкрикнуть. - Жизнь мне испортили, Миша!
Сидишь тут такой весь из себя. Попиваешь чаёчек с нянькой! – презрительно сплюнула женщина, окинув взглядом представшую перед ней картину из разбросанных на столе тетрадей и полупустых кружек. – А между прочим люди младше тебя уже чего-то добиваются! Взять хотя бы Илью!
Михаил Сергеевич брезгливо поморщился из-за её визга.
- Подождала бы хотя бы пока Мира уйдёт.
Ему было неприятно, что его жена его позорит при мне. Да и я поняла, что засиделась. Наскоро собрала свои конспекты попутно услышав про бывшего одноклассника Трифоновой, приехавшего в ресторан, в котором они отмечали этот злополучный вечер встречи выпускников, на какой-то шикарной тачке. Как этот низкорослый, плюгавенький мужичонка с залысинами, когда-то бессмысленно сохнувший по Ирине, шикарно нёс себя сейчас.
Защёлкнув замок, я поспешила удалиться на лестничную клетку из их квартиры. Как раз когда Михаил Сергеевич затолкал свою жену в ванную и окатил из душа, чтобы она перестала беспричинно орать.
- Дура ты, Ирка, - услышала его голос из ванной перед уходом. – Я же тебя люблю. Даже такую. А для твоего Ильи ты так. Недополученный трофей.