Идёт в коридор. Хватается другой рукой за ручку своего чемодана.
В то время как Настя всхлипывая летит за ней.
Цепляется за подол её платья. Но Трифонова старшая даже не выпустив из руки телефон, отпускает ручку чемодана и вытягивает ткань из пальцев девочки.
- Мира, уберите её!
Резко бросает она мне.
Я иду за Настей. Крепко обнимаю её прежде, чем она опять успевает ухватиться за сумочку, шелк платья или ещё что-нибудь принадлежащее Ирине.
- Мамочка! НЕ БРОСАЙ МЕНЯ!
Звучит её детский душераздирающий крик, прежде чем дверь за её мамочкой захлопывается.
Несколько часов кряду после этого я пытаюсь успокоить её истерику.
Под конец её просто трясёт, а всхлипы становятся беззвучными. Она обнимает меня своими маленькими ручками. Так будто боится отпустить. Боится, что я тоже уйду. Вслед за её матерью.
Когда её отец возвращается домой, мы с ней всё ещё сидим в обнимку на их кухне. И я понимаю, что с его приходом в этот раз не станет легче.
Я надеюсь только, что он воспримет новость об уходе своей жены хоть немного спокойнее, чем Настя приняла уход мамы.
7. Первое время
Прошло около трёх недель, а Михаил всё никак не мог взять себя в руки.
По какой-то злой иронии судьбы именно сейчас, когда его Ирочки рядом не было, он абсолютно наплевал на свою работу. Или как у нас говорят забил. И прибегнул к тому способу забытья, к которому приходит большинство мужиков в тяжелой ситуации.
Запил по-чёрному.
В конечном итоге это так осточертело его начальству, или это начальство так осточертело Михаилу, что его вышибли в бессрочный отпуск. Почему не уволили? Наверное, по той простой причине, что несмотря на всё возмущение Иры на своей работе он был незаменим.
И во всей этой ситуации мне было жалко Настю.
Я по-прежнему приходила к ним. Отводила её в детский сад. Забирала оттуда. Следила за тем чтобы она была как минимум накормлена, была чистой и в чистой одежде и вовремя ложилась спать. Хотя Трифонов уже был в таком состоянии, что забывал платил он мне в этот день или нет.
Он закрывался в зале, перебравшись на диван из их общей с Ирой спальни.
Часто я видела его с бутылкой. Он ещё больше зарос.
Когда я приходила к ним домой, потому что переживала за его дочку, он периодически встречал меня с больными воспалёнными глазами. С абсолютно безразличным видом убирался к себе и опять запирался там, пока я сидела с девочкой в её комнате.
От него прежнего осталась только мрачная тень, которую мы с Настей старались избегать, опасаясь его срыва.
За это время ребёнок притих.
Она старалась не раздражать отца. Старалась быть послушной. И между тем по ней было видно, что она часто плачет, пока меня нет.
Когда мы оставались с ней наедине Настя становилась похожа на какого-то ласкового брошенного и всеми забытого котёнка. Она буквально не слезала с моих рук. Ей хотелось, чтобы её обнимали. Чтобы я была рядом.
Когда я в очередной раз пришла с ней домой в начале недели, и мы остались с ней в детской, она опять забралась ко мне на колени.
Прижалась к моему плечу и грустным голосом спросила:
- Мирося, а мама ушла потому что я плохо себя вела, да?
Поправив прядь её прямых, легких, как ниточки волос, я обняла её и уткнулась носом в её макушку, пахнущую детским шампунем и клубникой.
- Нет, Настюш. Ты тут не при чём.
В этот момент мы обе услышали, как в коридор вышел Трифонов. Остановившись возле дверного проёма прямо напротив нас, он похлопал себя по карманам уже не слушающимися его руками, и явно собирался за новой бутылкой, когда его дочка неожиданно спросила.
- А папа тоже уйдёт?
Её папа, который в это время уже действительно собирался выходить из дома остановился на полпути.
- Когда он уйдёт то ты меня не бросай, пожалуйста, - всё это было сказано ею таким трагичным тоном, что у меня защемило в горле.
А её отец, окинув нас обеих тяжелым взглядом, прикрыл глаза и взъерошил и без того взлохмаченные волосы на голове.
Приняв для себя решение, свернул с намеченного им пути и подошёл к дочери.
Сел возле неё на корточки.
- А папа никуда не уйдёт.
Уверенно заявил он и подождал пока ребёнок обернётся к нему и переберётся на руки.
Михаил был весь пропахший потом в этот момент. Перегаром. И выглядел довольно жутко в сравнении с ним прежним. Но девочка так жалась к нему, что у меня против воли всё-таки выступили слёзы на глазах.
- Расклеились совсем, - едва взглянув на меня тогда выговорил Трифонов. И тут же добавил: