Хотя я великолепно знал, что этот камешек брошен в мой огород с вполне определенной целью, я почувствовал ярость, ясно понимая, что с яростью опоздал на целых три года. Я всегда чувствовал себя обиженным судьбой, не позволившей мне сыграть финальную сцену тогда, в Портофино. Случай сделать это представился только сегодня.
- И для тебя достаточно связи такого рода?
- Вполне.
- Но меня тебе достаточно не было!
- Билл!…
- Теперь я, конечно, все понимаю. Вначале я тебе подходил. Еще бы! Известный американский романист - вполне приемлемый товарищ, чтобы шляться по Европе. Но я не был еще вполне на уровне, не так ли? Кэрол Мейтленд был лучше! Он стоял выше меня. Ну, а если речь идет о Джейми, то он, видимо, обошел на дистанции нас обоих! Я не пробовал тебя душить, например! Я старался содержать тебя и, разумеется, совершил самую банальную, самую примитивную ошибку, женившись на тебе!
Ее лицо сделалось белым, как бумага, однако мной овладело дикое желание причинить ей боль, задеть за живое, отплатить за все, что я из-за нее вытерпел. Теперь, спустя столько лет, когда все это не имело и не могло иметь никакого значения.
- Поздравляю!… Ты великолепно устроилась в жизни. Не удивительно, что ты бросила своего ребенка, а сейчас даже не сочла нужным спросить, как поживает Рики! Не удивительно, что…
Я не закончил фразу, заметив, что ее рука быстро направляется к моей щеке. Я успел ее перехватить и задержать в воздухе. Не менее минуты стояли мы лицом к лицу, словно два смертельных врага. Потом моя ярость развеялась, опала, как проколотый булавкой воздушный шарик.
- Прости меня, - сказал я. - Пожалуй, нужно идти…
- Да, Билл, иди. Так будет лучше.
Я смотрел на Анжелику, а она стояла передо мной - дурманяще прекрасная и непоколебимо упрямая. Уверенная в себе и в том, что все, что она делает, правильно.
- Если я когда-нибудь буду тебе нужен… - начал я.
- Ты не будешь мне нужен. Ни ты, ни кто-либо другой.
- И все же, если… Тогда позвони мне. Обещаешь?
- Ну, ладно. Обещаю…
Я наклонился и поцеловал ее в губы. Это должен был быть дружеский поцелуй, исключающий раз и навсегда какое-либо проявление страсти. Но тут ее губы крепко прижались к моим. Я испытал такое потрясение, как если бы меня внезапно пронзила электрическая искра. Я крепко обнял ее плечи и притянул к себе Долгую минуту мы стояли, прижавшись друг к другу. И почти одновременно разжали объятия.
Анжелика стояла передо мной и смотрела своими серыми загадочными глазами. Даже противный розовый фон комнаты не мог повредить ее красоте.
Постепенно мое физическое возбуждение начало угасать, а вместо него появилось чувство ненависти к Анжелике. Я от всей души желал, чтобы она попросила меня остаться: тогда я мог бы категорически отказаться и тем самым унизить ее. Однако она открыла передо мной дверь и сказала:
- До свидания, Билл.
- До свидания, Анжелика, - ответил я. Когда я возвратился домой, Бетси уже спала.
На следующий день около половины первого я ждал в своем кабинете Дафну. Секретарша доложила мне о каком-то мистере Джеймсе Ламбе. Я впервые слышал эту фамилию, однако он настаивал на личной встрече со мной. Я согласился его принять, и в следующую минуту в мой кабинет вошел… Джейми собственной персоной. Я немедленно узнал его. Он был совершенно трезв и, я должен с сожалением это признать, со своими вьющимися, блестящими, аккуратно причесанными волосами, в отлично сшитом костюме выглядел безупречно. Сейчас он напоминал молодого, популярного киноактера, звезду экрана с той разницей, что его бархатные черные глаза прямо-таки лучились интеллигентностью, а сексуальности у него было поменьше. К сожалению, мой кулак не оставил никаких следов на его физиономии. Под мышкой Джейми держал папку. Он сел без приглашения и сразу же начал говорить, называя меня "мистер Билл". Сперва он шутливо упомянул о нашем позавчерашнем поединке, после чего вынул из папки машинописный экземпляр своего романа и заметил, что я, вероятно, умираю от любопытства, желая познакомиться с его творчеством. Он заявил, что Анжелика рассказала ему все обо мне и что он даже читал "Жар Юга".
- Это отличный роман, мистер Билл, - сказал он, - очень жаль, что вы бросили писать.
С неописуемой самоуверенностью он положил роман на мой стол и начал осматривать кабинет. Его взгляд задержался на большом полотне Дюфи [Дюфи Рауль (1877-1953) - французский живописец, график, театральный художник. Для живописи Дюфи характерно подчеркнуть субъективное восприятие мира с тенденцией к воплощению жизнерадостно-праздничных сторон бытия.].
- Но, может быть, вы поступили разумно, - сказал он. - Атмосфера вашего кабинета здорово отличается от обстановки, в которой мы привыкли представлять литератора. - Он обнажил в понимающей улыбке свои неправдоподобно белые и ровные зубы. - Мистер Билл, расскажите мне что-нибудь о Коллингхемах. Старый Коллингхем - это вам не кто-нибудь! Я слышал, что его дворец в Ойстер-Бей просто фантастичен.
Именно в эту минуту в кабинет с громким смехом влетела Дафна в развевающихся норках.
С самой первой минуты моего знакомства с Дафной я причислил ее к типу агрессивных женщин. Она всегда хотела все загрести для себя. Сейчас, когда я представил ей Джейми, выражение алчности и желания заполучить его в собственность мелькнуло в ее взгляде. Почти с таким же успехом это мог быть дорогой браслет в витрине Картье. Переведя взгляд с Дафны на Джейми, я увидел в его глазах те же самые чувства.
Я сидел за столом и наблюдал, как эта пара, совершенно игнорируя мою особу, взаимно чарует друг друга. Наконец Дафна повернулась ко мне с ослепительной улыбкой.
- Билл, дорогой мой! Должна тебе сказать, что ты невыносимый зануда! Это твое важное заседание именно сегодня, когда мы договорились вместе пойти на ленч!
Никогда в жизни мне не приходилось видеть столь ловко заброшенный и не менее проворно схваченный крючок.
- Извините меня, мисс! - воскликнул Джейми, - Если вы свободны, я был бы счастлив…
- Ах, мистер Ламб! Вы настоящий ангел! - Дафна по-детски выпятила губы и обратилась ко мне с сожалением, которое не показалось бы искренним даже пятилетнему ребенку. - Ничего не поделаешь, Билл. По крайней мере, я не буду отягощать твою совесть.