Сегодня после полудня у него вдруг случился настоящий приступ депрессии.
- Все кончено, он не придет, - говорит Ганс, который кажется постаревшим лет на десять. - Наверное, ваше письмо не дошло, или ему плевать на ваши откровения.
Стараюсь его подбодрить, хотя и сам в значительной степени разделяю этот пессимизм.
- Естественно, он не вылетел первым же самолетом. Потом эти журналисты постоянно в разъездах. Дайте ему время обернуться.
Он мотает головой, как лошадь, которой надоели удила.
- От этого ожидания я просто становлюсь больным, - стонет он.
- Прекрасно вас понимаю, - говорю ему сочувственным тоном. - Ожидание - одно из самых мучительных ощущений, которые может испытать человек. В этом состоянии все чувства словно обостряются: радость, желание, нежность.
- И ненависть тоже! - бросает Ганс.
- Я как раз собирался добавить. - Достаю из кармана сигареты, предлагаю ему: - Возьмите, попробуйте закурить. Это вас успокоит.
- Нет. Спасибо.
Закуриваю сам. Он, не отрываясь, следит за моими движениями, потом неожиданно произносит:
- Вот что тревожит меня больше всего - вдруг этот человек, в конце концов, появится, и я не узнаю его. Я забыл его лицо, и у меня нет его фотографии, как, например, есть снимки Франсуазы.
- Возможно, шок пробудит в вас…
- Не будем рассчитывать на это! - раздраженно перебивает он. - Я знаю, все это может оказаться очень непростым делом. Я его не узнаю, а он меня узнает.
- Совсем не обязательно, - мой голос звучит вкрадчиво.
- Как это не обязательно?
- Почему вы так решили?
- Ну, не он же страдает амнезией! Он-то должен помнить то, что произошло в Англии, во всех деталях!
- Нам действительно ничего не известно об обстоятельствах вашей первой встречи. Да и была ли она вообще? В вашем блокноте нет ни одной записи о встрече между вами.
- Но на пароходе-то мы по крайней мере видели друг друга, - возражает Ганс.
Ах, тварь, тут он затронул весьма щекотливый вопрос! Надо непременно его убедить, что Дамьен не знает, как он выглядит, иначе все полетит к черту в первые же минуты их свиданья. И я напоминаю ему, что бурное объяснение, которое у них состоялось на пароходе, происходило ночью.
- Можно смело держать пари, что вы окликнули Поля Дамьена на палубе. А ночью палубы не освещаются.
Вижу, как смягчаются черты его лица.
- В самом деле, он может и не помнить, как я выгляжу?
Сочиняю дальше:
- Ночь, внезапность происходящего, волнение… Трудно предположить, что он вас хорошо запомнил.
- Ах, если б мы только знали, что произошло на пароходе!
- По сути дела, - замечаю я, - это единственный момент в вашей истории, который не прояснен до конца. Возможно, Поль Дамьен расскажет немало интересного…
- А если он солжет?
Чудесно! До чего славный человек! Как он мне облегчает задачу!
- Ну, лгать-то он может! - весело говорю я. - Он даже наверняка будет лгать! Любовники всегда лгут. И лгут отлично! Я знаю женщин, которые обманывают мужей только ради удовольствия их обмануть.
Но его вдруг охватывает паника, в некотором смысле это даже хорошо.
- Он может мне рассказать что угодно! - бормочет Ганс. - А я, я ничего не знаю, ничего не помню. Мне для самозащиты остаются лишь обрывки фраз в блокноте! Ах, силы слишком неравны! Я снова чувствую себя слепцом! Меня же заставляют сражаться с противником, у которого со зрением все в порядке!
- Да, разумеется, - говорю я, - утрата вами памяти делает эту встречу для вас более опасной! Все может случится, и вам, наверное, придется импровизировать. Но вы ведь сами этого хотели, а?
Он не отвечает и погружается в молчание. Я возвращаюсь к письменному столу. Наш разговор натолкнул меня на некоторые интересные мысли, которые я спешу записать.
Ганс садится на диван и начинает раскладывать очередной пасьянс. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг раздался этот жуткий звонок. Будто бомбою взорвалась тишина. Мы с Гансом одновременно вскочили со своих мест и теперь испуганно смотрели друг на друга. Я чувствую, как забились в одном ритме наши сердца. Да, это телефон. Да, это звонит Поль Дамьен, это может быть только он. Теперь-то все и начнется.
- Ну, чего же вы ждете? Снимите трубку! - кричит Ганс дрожащим голосом.
Я хочу сосредоточиться. Проходит еще несколько секунд, прежде чем я подхожу к телефону. Я должен внимательно следить за словами, которые произношу в присутствии Ганса. Мне не следует забывать, что я отвечаю на звонок журналиста, откликнувшегося на мое предложение дать ему интервью.