- Знаете, что Петрушка сделает теперь? - скрипуче произносит он. - Примерит брюки!
Я готов его расцеловать! Бедняга, он мнит себя хитрецом! Взяв брюки от костюма, которые я перекинул через спинку кресла, он бросает мне с плутоватым видом:
- Потому что, в конце концов, этот чемодан… Пиджак, ладно, он мне подходит. Но с пиджаками всегда проще. А вот брюки, особенно, сшитые по мерке… Быть может, выясниться, что брюки вовсе не мои!
- Можно подумать, что вы надеетесь на это, - мягко замечаю я.
Неожиданно весь его гнев проходит.
- В какой-то степени это так, - признается он. - Мне не нравится это письмо.
С брюками в руках он направляется в свою комнату, а я бросаю взгляд на чемодан, который так и стоит раскрытый посреди гостиной.
- Э, да в чемодане еще что-то есть!
Он останавливается, вяло поворачивается ко мне.
- Что именно? - он спрашивает устало.
- По-моему, это магнитофонная пленка. - Я достаю со дна чемодана коричневую катушку. - Вам известно, что такое магнитофон? С его помощью записывают голоса. Значит, пленка может оказаться очень важной. Хотите прослушать? У меня есть магнитофон.
На этот раз лицо Улисса ничего не выражает, а голос звучит бесстрастно.
- Если вы настаиваете, - говорит он. И добавляет, поднимая глаза к небу: - Что еще меня ожидает?
- Быть может, истина.
V
Он ушел в свою комнату примерять брюки, а я пока вытащил магнитофон, чтобы прослушать пленку.
В течение нескольких мгновений катушка вращается беззвучно, потом слышатся звуки рояля. "Первая арабеска" Дебюсси. Отличная запись.
Поскольку Улисс оставил дверь своей комнаты приоткрытой, я кричу:
- Вы слышите?
- Да, это рояль.
Смотри-ка, он не забыл рояль. Впрочем, я заметил, что он не забыл множество вещей. Но, правду сказать, амнезия - явление очень странное. Память исчезает не полностью. Она словно вершит отбор, отбрасывая то, что ее мучает или раздражает.
- Ну, как брюки?
- Еще минутку.
Сажусь в кресло и продолжаю с наслаждением слушать запись. Я обожаю Дебюсси. Это изобретатель джаза, никто только об этом не догадывается. Как раз в "Первой арабеске" есть синкопированная фраза - чисто блюзовый пассаж.
Однако я тут же встаю, мне не терпится узнать результат примерки.
- Так что же с брюками?
Проходит несколько секунд, затем слышу голос Улисса, невеселый его голос, в котором я различаю даже легкий оттенок грусти.
- Они сидят на мне идеально… У меня был прекрасный портной.
Я ликую вслух, не сдерживая эмоций.
- Значит, чемодан действительно ваш! И светловолосая женщина-это женщина из вашей жизни. Быть может, она любила музыку. Да, несомненно, любила. Она любила Дебюсси. Я очень хорошо ее себе представляю, в Лондоне, в этой маленькой гостинице, на берегу Темзы. При условии, конечно, что она смогла соединиться с Полем. С этим Полем из письма. Вы слышите меня, эй, Улисс?
Впервые я обращаюсь к нему, называя Улиссом. Он, наверное, удивлен - что это я вдруг? Тем более, что он, должно быть, забыл, кто такой Улисс. В любом случае, это не имеет значения, и я продолжаю с тем же пылом:
- Тот, "другой", очень даже мог встать им поперек дороги. Все усложняется! Прекрасное маленькое уравнение с тремя неизвестными! Тут не "три персонажа в поисках автора", а автор в поисках трех персонажей! Справимся, справимся, и не то видали!
Но в чем дело? Почему Улисс не показывает мне свои брюки? Из его комнаты не доносится ни звука. Чем он там может заниматься?
Тихонько подхожу к двери.
- Эй, вы еще здесь?
Неожиданно он появляется с маленьким блокнотом в руке, явно чем-то взволнованный.
- Это было в кармане брюк, - глухо произносит он, указывая на блокнот.
Похоже, находка основательно его потрясла. Иду к магнитофону и выключаю звук.
- Вот, блокнот, мосье! - говорит Улисс, приблизившись ко мне. - Я сейчас в этом блокноте кое-что прочитал. Что-то ужасное!
Он очень бледен, с трудом составляет фразы.
- Что именно? - интересуюсь я.
- Эта женщина… эта - из английской газеты… она не покончила с собой. Кто-то столкнул ее со скалы!
- Что вы говорите?
- Тут так и написано. Записи велись изо дня в день. Это что-то вроде дневника.
- Но поскольку вы нашли его в собственном кармане, значит, это ваш дневник!
- Да, мой! И поверьте, я рад этому. Ибо в таком случае женщину со скалы столкнул не я!
Он показывает мне блокнот. Это небольшая записная книжка. Страница, на которой она раскрыта, заполнена мелким, убористым почерком. В письме, найденном в чемодане, почерк совсем другой. Не похож он и на те каракули, которые продемонстрировал мне Улисс. Но мой аргумент остается в силе: почерк Улисса мог измениться после несчастного случая. Так или иначе, Улисс, видно, ни минуты не сомневался, что он автор этих записок. И пребывает в ужасном волнении.