Признание брата стало для Суворова-младшего настоящим шоком — очень скоро худший из его кошмаров станет реальностью, и Ника возненавидит его.
— Что ты будешь делать? — спросил он у Алекса. — Ты победил, можешь радоваться. Ника, судя по всему, теперь твоя, а я, как обычно, остался не у дел. Тебе осталось разве что выслужится перед ней и прикопать меня где-то в леске.
— Ты слишком плохо ее знаешь. Я бы даже сказал — удивительно плохо, — поморщился Алекс. — Как бы я не хотел, но поступить с тобой таким образом не смогу. А вот сдать деду, чтобы теперь он пил твою кровь и держал на коротком поводке, — закончить он не успел, потому что Сережа перебил его.
— Лучше сразу убей меня тут. Будет быстрее и явно гуманнее. Тебе ли не знать, что он всю жизнь решал за меня что и как делать. Оттачивал искусство, которое на нашей маме дало сбой всего единожды, и я стал результатом этой ошибки. Ника была единственной стоящей причиной для того, чтобы я отказался от наркотиков, но без нее… Сомневаюсь, что смогу продержаться даже месяц.
— Давишь на жалость?
— Констатирую факт. Она была единственным человеком, который меня любил, понимал и ценил просто за то, что я такой, какой есть.
— Такой, каким ты хотел казаться, — жестко поправил брата Алекс, и тот спокойно согласился.
— Пусть так. Но для нее я хотел быть таким, достигать результатов в том деле, которое приносило мне удовольствие и стараться стать лучше. Не знаю, что пошло не так, но этот срыв… он снова откинул меня назад, и теперь я даже не понимаю, как мне вернуть свою жизнь. Мне стыдно за то, что я сделал в то утро — я обезумел от ревности и, как видимо, — в этот момент Сережа грустно усмехнулся, взглянув на брата, — не безосновательной.
— Если бы не твой поступок, я бы и не подумал вмешиваться в ваши отношения, а Ника — смотреть на другого мужчину. Теперь же ты сам виноват в том, что дела обстоят иначе. Клянусь, что до этого между нами ничего не было. Мы даже не флиртовали! — Впервые Алексу приходилось оправдываться и объяснять, что он ни с кем не спал. По крайней мере до определенного момента. Да и то, делал он это скорее для того, чтобы отбелить репутацию Ники в глазах брата. Почему-то это казалось важным.
— Если бы не мой поступок — все вообще было бы отлично. Сколько всего могло бы не случиться, если бы я думал, прежде чем что-то сделать и умел держать себя в руках! — разозлился на самого себя Сережа.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Теперь дело за малым — научиться делать это, — спокойно кивнул Алекс.
— Я… Я постараюсь. Тем более, что теперь у меня и выбора-то особого нет — придется самому решать, что стоит сделать, а что — нет.
— Ты уже не ребенок, так что пора бы учиться этому.
С минуту братья молчали, после чего Сережа спросил:
— Могу я тебя кое о чем попросить?
— Если это не касается Ники, то да.
— Не волнуйся, я уже понял, что она для меня — тот самый запретный плод, который, хоть и сладок, но достать ты никак не дашь. Нет, я хотел попросить о другом — не говори деду о том, что видел меня. Ты прав — я уже не ребенок и пора учиться жить самостоятельно. Под его крылом я этого сделать не смогу, так что хочу попробовать всего добиться сам. Тем более, что кое-какие связи и ресурсы у меня есть.
— Хорошо, я не скажу ему об этом, — легко согласился Алекс. — Мне стоило бы промолчать хотя бы для того, чтобы потрепать ему как следует нервы. Поверь, ты в этом профи, а старик на это заслужил. Но ты должен понимать, что прежде чем начать новую жизнь, тебе надо избавиться от зависимости. Самому, и только добровольно. Сделаешь это — дальше будет легче. И я говорю не только о наркотиках — хватит думать о том, что подумает дед. Он свою жизнь прожил — теперь наша очередь, и каждый из нас должен поступать так, как посчитает нужным.
— Никогда не думал, что скажу такое, но я полностью с тобой согласен, — в его словах звучала грусть, хотя на губах играла улыбка. — И еще… Я на самом деле хочу порвать с ним все связи, а, значит, придется убрать из моей жизни и Алису — они слишком тесно связаны. Без них и Ники у меня останутся только друзья. Конечно, у меня их немало, но… — мужчина сглотнул, будто то, что он собирался сказать, было самой важной просьбой в его жизни. — я бы хотел знать, что могу кому-то позвонить, если буду чувствовать, что готов сорваться. Я всегда злился на тебя, и для этого было немало причин. Но уж силы воли тебе было не занимать, и я это знал.