В эти часы прибывала все новая и новая информация. Торик докладывал командующему о стремительных действиях Шабалина, и о поразительной выдержке раненого моториста Георгия Курбатова, и о многих других воинах, чье боевое мастерство во многом содействовало успеху операции.
— Шабалина вызвать ко мне. Узнать и сообщить, в каком госпитале находится Курбатов, — коротко приказал Головко и добавил: — Подготовить все документы. Курбатов достоин звания Героя Советского Союза, а Шабалин заслужил еще одну Золотую Звезду…
Вечером, когда были решены все неотложные дела, Арсений Григорьевич приказал соединить его с членом Военного совета, рассказал ему свои впечатления и попросил навестить раненого Курбатова. Потом командующий говорил по телефону с полковником Крыловым, который командовал бойцами, высадившимися в тыл врага.
Адмирал терпеливо слушал его подробный доклад, одобрительно кивал головой. И только к концу разговора вспомнил о Звонкове.
Крылов не сразу понял, о ком идет речь.
— А-а-а… тот старший лейтенант, которому вы еще приказали явиться, — догадался Крылов и подавленным голосом добавил: — Не придет, товарищ адмирал. Он первым выскочил на берег, нарвался на огневую точку и погиб.
Лицо Головко помрачнело, брови еще больше насупились. Он молча положил трубку. Сколько смертей пришлось ему видеть начиная с Испании! Он слышал сквозь стоны, как умирающие прощались с близкими и родными. Он видел смерть людей, только минуту назад стоявших рядом с ним. Навсегда запечатлелись в его памяти как-то сразу каменеющие, пожелтевшие лица. Даже на войне к этому нельзя привыкнуть. Но сейчас при воспоминании о старшем лейтенанте Звонкове адмиралу стало особенно тяжело.
В кабинет вбежал адъютант, сообщая на ходу:
— Товарищ адмирал, приказ из Москвы! — А сам бросился включать радиоприемник. Из шумов и хрипов донесся знакомый голос диктора:
«…Генералу армии Мерецкову, адмиралу Головко. Войска Карельского фронта прорвали сильно укрепленную оборону немцев северо-западнее Мурманска и сегодня, 15 октября, при содействии кораблей и десантных частей Северного флота овладели городом Петсамо (Печенга) — важной военно-морской базой и мощным опорным пунктом обороны немцев на Крайнем Севере… Сегодня, 15 октября, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Карельского фронта, кораблям и частям Северного флота, овладевшим Петсамо, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий».
Вскоре позвонил нарком Военно-Морского Флота СССР Н. Г. Кузнецов. Сначала Головко, затем Мерецкова поздравил с победой.
— Салуд, камарадо! — отозвался Кирилл Афанасьевич, вместе с Кузнецовым участвовавший в испанской войне. — Тебе большое спасибо за моряков. Молодцы! Действовали выше всяких похвал.
Головко после телефонного разговора вышел из штаба. Он долго стоял один, всматриваясь в густую темноту, сквозь которую едва пробивались сполохи северного сияния, думая о том, что сегодня в ночь вместе с армией моряки пойдут дальше, на Киркенес…
И вот завершилась долгая, многострадальная война. Праздничное настроение царило в Полярном. Как и в Москве, небо Заполярья расцвело огнями праздничных фейерверков.
В первый день мира А. Г. Головко оглядывается на путь, пройденный флотом, с чувством удовлетворения отмечает в своем дневнике, что победители — это поколение людей, «подготовленное комсомолом, воспитанное партией на большевистских принципах, на верности всеобъемлющим идеям ленинизма, в повседневной борьбе с трудностями, сопровождающими строительство социализма, наше поколение оказалось наиболее многочисленным среди участников Великой Отечественной войны. И оно заняло уготованное ему место в этом историческом периоде, заняло по праву, переняв у старшего поколения его опыт, выдержку, традиции, все, что годилось в современных условиях, сохранив традиции и преумножив их. Свидетельство тому — массовый героизм людей хотя бы Северного флота, их моральная стойкость при любых обстоятельствах. Трудно найти более суровые условия, чем в обширной, на тысячи миль морского Заполярья, операционной зоне, на просторах которой мы действовали все это время в штормах, туманах, снежных зарядах, среди ледяных полей, полярной ночью, при минной опасности. И вот в таких условиях Северный флот дал за войну свыше 80 Героев Советского Союза, в том числе двух дважды Героев Советского Союза — катерника Александра Шабалина и морского летчика Бориса Сафонова, свыше 40 000 орденоносцев». И особо подчеркивает: «Но не дал ни одного дезертира, ни одного перебежчика… Все показали себя настоящими советскими патриотами. Не знаю ни одного случая, чтобы матросы — масса людей — в минуту смертельной опасности покинули свой корабль или хотя бы ушли со своих боевых постов без приказа командира. Такое исполнение долга возможно лишь при высоком чувстве патриотизма».