- Значит, если я увижу тебя, то мы продолжим встречаться?
Отхожу в сторону, сжимая края шляпы.
Хью кивает, а его глаза наполнены грустью. Кажется, для него вся ситуация просто невыносима, и, наконец, он уходит прочь. Когда Хью сворачивает за угол в ста футах от меня, смешиваясь с туристами, вздыхаю с непонятным облегчением, однако сразу же ощущаю его отсутствие, которое постоянно заставляет меня снова искать встречи с этим парнем.
- Он тебе нравится, - говорит кто-то со стороны фабрики печенья с предсказаниями.
У входа, скрестив руки, стоит менеджер и кивает с понимающей улыбкой. Должно быть, он всё слышал и наблюдал за нами.
- Нет. То есть, да. Он и правда мне нравится. Очень. Но я не могу позволить этому продолжаться, - оглядываюсь в поисках подходящих слов и произношу, - всё очень сложно.
- Нет. Это ты всё усложняешь. Жизнь проста. Ты ему нравишься, а он тебе. Моя мама говорила, что вкус кофе и любви намного лучше, если они горячие.
- Это что-то вроде китайской пословицы?
- Нет, эфиопской.
- Несколько дней назад я должна была выйти замуж за другого.
- Но этого не произошло?
- Нет, - качаю головой и опускаю взгляд. Мне стыдно за то, как всё вышло.
- Значит нет никаких трудностей. Существует причина, по которой ты здесь, а не там, где планировала быть. Всё просто, - говорит он как ни в чём не бывало, и я верю ему. Мы с Хью познакомились не случайно. Наши отношения ведут к чему-то серьёзному. Владелец магазина привлекает внимание менеджера, приветствуя группу датских туристов, пришедших к ним, и я остаюсь одна со своими мыслями.
Признаю, что склонна усложнять некоторые вещи и считать их настоящими проблемами. Но возникает вопрос: могу ли я отодвинуть в сторону все переживания и нырнуть с головой в озеро счастья? Неужели это так просто? Пока я окунула только палец ноги и почувствовала тепло, но мне хочется полностью погрузиться в Хью. Конечно, когда я не сильно размышляю о последствиях.
Сердце говорит «Да» только потому, что оно не блещет умом. Иначе меня бы здесь не было. Но всё остальное - мой разум, прошлое, шрамы, разорванное свадебное платье в одной из помоек Сан-Франциско и мысль о Брене и Люке - громко кричат «Нет!»
Разные мысли боролись в моей голове, и я очнулась только тогда, когда чьи-то длинные пальцы схватили меня за руку, а острые ногти впились в кожу. Морщась от боли, я оборачиваюсь к Люку, который смотрит на меня яростным взглядом своих голубых глаз.
Перестаю дышать. Моё тело невольно начинает биться в конвульсиях. Он выследил меня. Естественно, следовало ожидать, что ему это удастся, но самое главное, мне надо было уехать сразу, как только поняла, что он здесь. Какая же я дура.
- Какого черта ты тут делаешь? Ты знаешь, на что мне пришлось пойти, чтобы найти тебя?
Он не стал расплываться в любезностях. Разве я ждала их от него? С самого начала всё вращалось вокруг него, но тогда я была слишком наивна, чтобы увидеть властный нарциссизм.
Мой ответ застыл на губах, затем вернулся назад в глотку, удушая. Делаю рывок и пытаюсь уйти прочь, однако он только усиливает хватку.
- Это так похоже на тебя: пересечь всю страну, а потом стоять здесь с таким видом, словно тебе нечего сказать, - говорит он, стиснув зубы.
Наконец мне удаётся высвободиться.
- Мне нечего сказать, могу только намекнуть: я не хочу быть с тобой!
Отталкиваю его.
- Я пролетела через всю страну, чтобы сбежать от тебя. Ведь действия красноречивее любых слов?
Он тихо смеётся, и его дерзость вызывает дрожь в теле, которое мгновенно прошибает холодный нервный пот.
- Когда до тебя дойдёт, детка? Тебе не удастся ускользнуть от меня, так же как не удастся забыть о твоем прошлом. Из нас с Бреном ты выбрала меня, и теперь мы связаны навсегда. Я никогда не упущу своего, и ты это знаешь.
Улыбка на его лице напоминает мне о Брене. Когда-то она заставляла таять моё сердце, но теперь от неё в желудке появляется бушующий океан кислых волн. Люк думает, что я принадлежу ему. Он всё время обращался со мной подобным образом. Вначале это казалось милым проявлением заботы, однако быстро превратилось в необходимость контролировать, манипулировать, а иногда, в те особые минуты, заканчивалось смачным ударом в челюсть или случайным шрамом, о котором хотелось забыть.