Я ненавижу автомобили. Метро, автобусы, троллейбусы, даже маршрутки не вызывают таких ассоциаций. Здесь же я сажусь на пассажирское сиденье, словно приговоренный к смерти на электрический стул.
И Он знает об этом.
И почему так — тоже знает.
Поэтому постоянно пытается отвлечь меня, скрасить поездку шутками-прибаутками-подколками. Не знаю, легче ли мне от этого. Наверное, все-таки лучше пусть Он говорит. Слушать равномерное, еле слышное гудение двигателя, думаю, будет совсем невыносимо.
Взаимный чмок, после чего он заводит машину. Та приглушенно взрыкивает, словно дикий зверь, недовольный тем, что его разбудили.
— Быстро ты. На этот раз любовник не задержал?
Сначала эти шуточки про мифического любовника раздражали. Потом я привыкла. Женщины и не к такому привыкают — к пьянкам по выходным, к вечно колючей бороде, к липким рукам, несвежим носкам, запаху изо рта… Даже к реальным любовницам привыкают. В интернете почитаешь истории счастливых жен, и поражаешься нашей способности любить не за, а несмотря на. Так что мой муж со своими вечными туповатыми приколами еще солнышко ясное.
— На этот раз он был быстр, как смерть от тяжелой формы дизентерии.
Он усмехается.
— Наверно это обидно погибнуть от поноса. Я его знаю?
— Конечно. Сосед снизу. Он приходил вместе со своей таксой. Она создавала звуковой фон, тявкая при каждой фрикции.
— С учетом скорости процесса, это должно было напоминать очередь из гавкучего пулемета.
Лениво перебрехиваемся, пока автомобиль набирает скорость…
Замолкаю.
Пристегиваюсь.
Берусь за ручку на дверце…
Мне так легче, хотя знаю, что в случае чего это не поможет…
Когда Он выбирал новую машину, я умоляла взять ту, что соответствует максимальным критериям безопасности. Он не стал спорить, выбрал автомобиль, который набрал максимальное количество баллов за всю историю краш-тестов. Но я все равно нервничаю. Особенно когда Он начинает разгоняться. Любит скорость. Иной раз думаю, что лучше б он пил по выходным.
— Не гони, прошу.
Он отпускает педаль. По корпусу машины проходит легкая нервная дрожь — как у тигра, который хотел прыгнуть, но его тормознул окрик дрессировщика. Хотя, наверно, это не автомобиль вздрогнул, а я, когда Он повернулся ко мне.
Он у меня очень красивый, особенно когда сердится. Люблю его светлые волосы, зачесанные назад, крупные руки, перевитые венами, которые скорее подошли бы солдату, чем бизнесмену, и стальные глаза викинга, в которых сейчас плещется сложная смесь эмоций — раздражение от нереализованного желания рваться вперед, и сочувствие к той, кого он, надеюсь, еще любит…
Машина останавливается у обочины. Он смотрит на меня, проводит рукой по волосам. Вижу, как усилием воли он душит свой гнев. Сейчас в его взгляде только нежность напополам с грустью.
— Зая, ну сколько можно. Уже много времени прошло. Позволь и этим ранам зажить.
Закусываю губу, отворачиваюсь, чтобы не расплакаться.
Он прав.
Тело зажило. Благодаря классным хирургам даже шрамов не осталось. Но то тело. Ему проще. Не знаю, почему я отказываюсь, когда Он предлагает обратиться к психотерапевтам. Может, не верю в то, что можно отшлифовать рубцы на душе, вырезать из памяти воспоминания. А может они нужны мне зачем-то…
Ту аварию я помню в деталях…
Это была наша старая машина с многотысячным пробегом, купленная с рук. Тогда Он говорил «раньше делали лучше, чем сейчас» — обычная позиция тех, кто не в состоянии купить новое, и потому приобретает подержанные вещи. Но какая разница — новая ли, старая ли — если Он радовался ей как ребенок. И гонял так, что дух захватывало.
В тот день, когда мы узнали, что у нас будет ребенок, Его радости не было предела. Мы летели по трассе из больницы, где нам сказали — да, это не задержка. Это то, чего вы так ждали. Он хохотал, бил ладонями по рулю. «Я буду отцом, слышишь, зая⁈ Мы станем родителями! Нас будет много! Помнишь, как у африканских людоедов, которые не умели считать больше, чем до двух? Два, а всё, что больше — много!»
Он говорил, кричал, смеялся не умолкая. Все мужчины переживают этот момент по-разному. И я радовалась тому, как он эмоционально на него реагирует. Может поэтому, чтобы не портить ему радость, не сказала ехать потише. Поэтому я не виню за случившееся одного Его. Виноваты мы оба. И тот урод, водитель фуры, что не пропустил нас, слегка повернув руль, хотя мы были в своем праве. Но знаю — если б мы ехали медленнее, Он бы наверняка успел среагировать.