Не знаю, какого черта или чего-то еще, но, радостно улыбнувшись, Бритый сел рядом со мной на диванчик, бесцеремонно подвинув меня в сторону. Девушка же заняла место рядом с братом, при этом чуть ли не залезла к нему на колени, но он вовремя ее остановил ледяным:
— Что ты здесь делаешь?
— Гуляю, — она ничуть не устыдилась. — Впрочем, и ты время зря не теряешь. Да, Ромик? Мы же мимо приходили?
Бритый вальяжно развалился на мягкой поверхности, взял мой кофе и, сделав несколько глотков, бодро отозвался:
— Ага. Мимо проходили, и тут твоя тачка. О, вкусный, кстати, напиточек. Это латте?
Я немного пришла в себя после неприятной встречи и хотела съязвить, но Марик, тяжело посмотрев на друга, произнес таким тоном, что даже мне стало не по себе:
— Тебе не кажется, что ты забываешься?
Но парень и бровью не повел, отложил мою чашку и пожал плечами:
— Вроде не кажется. Но я просто понять не могу: а какого хрена ты делаешь рядом с… никем?
Меня захлестнула обида, злость, и даже мелькнула мысль, что сейчас все обернется злой шуткой. Окажется, что надо мной просто издеваются.
Посмотрела на брата, ища в нем хоть каплю поддержки, но столкнулась лишь с яростью. Не ко мне, разумеется.
И так напряженная атмосфера вокруг столика раскалилась до предела, что чуть ли искры не посыпались между, вероятно, уже бывшими друзьями. Но радость этой гипотезе была быстротечной, потому что в следующий миг рывком поднялся Марк. И я знала, для чего.
— Марик, пожалуйста! — поднялась следом. Мой голос срывался. На меня накатила внезапно паника от того, что сейчас будет драка. — Давай уйдем?
— Нет, давай, снова устроим мордобой. Мне как раз надо обновить синяки, — с кривой ухмылкой Бритый тоже встал с дивана.
— Ромик, тебе что-нибудь заказать? — проворковала вдруг подружка Марка жутко приторным тоном, изучая меню.
Просто шикарно! Что за цирк они устраивают?!
— Закажи себе для начала мозги, пожалуйста, — прошипела я и вышла из-за стола, надеясь, что брат последует моему примеру.
— Разве я могу отказать старому другу? — Марик размял плечи. — Идем выйдем… Ромик.
— Выйдем, — согласно кивнул Бритый. — И я наконец-то разукрашу твое смазливое личико.
— Думаешь? — как-то даже лениво вопросил брат. — Ну надейся. А… черт, стой, "надейся" — это ведь твой девиз по жизни? Надейся, и что-нибудь перепадет. Да, Даша?
— Я Олеся, — вспыхнула девушка, покраснев.
Марк проигнорировав ее поправку, продолжил:
— Надейся, и найдешь момент ударить в спину. Идем.
Я растерялась и не вмешалась, и парни покинули кофейню. Блин! Что делать? Не в полицию же звонить, правда? Быстро взяла куртку Марка и хотела было уже броситься к дверям, как снова активизировалась Олеся:
— Он оставил меня из-за тебя, маленькая дрянь. Думала, я тебе это так просто оставлю?
Боже! Какой же надо быть гадкой и беспринципной, чтобы вот так вот сталкивать людей?! Мне стало противно от нее и от ситуации в целом.
— А ты уверена, что вы встречались? Знаешь, когда люди встречаются, они запоминают хотя бы имя партнера. Поразмышляй об этом на досуге, — и больше немедля, направилась на выход.
Только бы успеть, пока он не натворил бед!
Не успела. Я бежала, как могла, но все равно не успела: Бритый, одной рукой вытирая кровь из, скорее всего сломанного, носа, уходил от точных ударов Марка.
— Хватит! — я вцепилась в руку брата, чтобы он прекратил. — Прошу тебя, Марик. Оставь его, а?
— Какая вы милая парочка, — расхохотался Бритый. — Лишь нюанс в том, что вы родня… Но в семье не без уродов, верно?
— Поля, отойди, — он расцепил мои пальцы со своего запястья, но я, не сдавшись, обняла его за спину. — Твою мать, Поля!
— Меня сейчас стошнит радугой, — осклабился Рома, стирая рукавом кровь и продолжая провоцировать. Он специально злит брата. Только чего добивается?! — Какая любовь! Какие…
— Полина, не вмешивайся, — Марк оторвал меня от себя и сделал шаг в сторону Бритого.
Я снова попыталась его остановить, но, запнувшись о какой-то камень, упала прямо на колени, больно ударилась об асфальт и счесала ладони, которыми уперлась в землю.
Не успела осознать, что произошло, как Марик уже поднимал меня с твердой поверхности.
— Ты как? Где болит? Сильно больно? Прости… — проговорил он виновато, осматривая мои коленки. — Здесь больно?
Если честно, больно было в момент столкновения, а сейчас она притупилась, но… Я оглянулась на ухмыляющегося Бритого и с уверенностью соврала:
— Очень больно! — всхлипнула, чтобы было более убедительно. Что-то во мне требовало увести Марка, пока ничего не произошло: Бритый ведет себя более чем странно. — И ладони…
Показала немного кровящие царапины и тихонько выдохнула. Кажется, лишь за это мне должны вручить "Оскар".
— Отвези меня домой.
И в итоге у меня получилось: проигнорировав очередную хлесткую насмешку со стороны бывшего друга, брат сел со мной в машину. Злой, напряженный и еле сдерживающий себя. Рома поступил подло и жестко, но при этом… Почему чувствовала себя виноватой я?
— Давай сначала уедем отсюда? — попросила, когда он достал аптечку, чтобы обработать мои ранки.
— Нет, — уверенно ответил Марк.
Промокнул вату перекисью — быстро, резко, а затем осторожно обхватил мою правую кисть, притягивая к себе мою руку. И так же осторожно провел по коже ваткой, стирая кровь и грязь.
Я задержала дыхание и зажмурилась.
— Потерпи, — сказал он и взялся за другую ладонь.
Не знаю, от чего жгло больше — от перекиси или его нежности. Не знаю, из-за чего на глазах собирались слезы: от слов Бритого или от своих чувств. Лишь одно понимала ясно: этот день — одна огромная ошибка, и его надо забыть. Запрятать куда-нибудь вглубь памяти, на самую дальнюю полку, покрыть пылью и паутинками и ни за что не вытаскивать на свет.
Марк молча закончил обрабатывать, заклеил пластырем царапины и, убрав аптечку, так же молча завел машину. Всю дорогу до дома мы не общались — кажется, каждого из нас терзали собственные мысли. Меня уж точно. Будто наяву, я слышала снова и снова ядовитые фразы Ромы и думала-думала. Кусала губы, вспоминала нашу посиделку и искала хоть малейшую вещь, что выбивалась бы из отношений "брат-сестра". А едва "ауди" оказался у самих ворот, я, не став больше колебаться, выпалила:
— Нам надо поговорить.
Он повернулся ко мне и кивнул, остановив авто:
— Хорошо. Говори.
— Все, что сегодня… — опустила глаза и сглотнула. — Все, что сегодня произошло, это просто… Этого не должно было быть, Марик. О, черт, у нас один отец, мы брат и сестра… Мы не должны так… Мы неправильно поступили.
Все тщательно подобранные слова для этого разговора закончились, и повисла тягучая пауза. Напряженная, ранящая своими острыми гранями нервы.
— Скажи хоть что-нибудь! — взмолилась я, не выдержав тяжести тишины. — Не молчи, прошу тебя.
— А что мне сказать? — его голос звучал с несвойственным ему надрывом.
— Что ты согласен со мной? — я сжала пальцы, осознанно причиняя себе боль. — Что ты забудешь? Что это пройдет?
Марк рассмеялся. И я не поняла, смеялся он надо мной, над собой или над всей ситуацией в целом.
— Посмотри на меня, — его пальцы сжали мой подбородок и приподняли. — Хочешь услышать ложь? Окей, я совру. Все пройдет. Я забуду. И ты забудешь. Но теперь перейдем к правде.
— Марик…
Кожу на подбородке печет, а его дыхание, что касается лица, оставляет тысячи мурашек.
Бритый был прав. Я совершенно мерзкая.
— Я ни черта не забуду, Полина. Столько лет не забывал, думаешь, теперь смогу?! — с отчаянием, смешанным со злостью, спросил Марк. — Может, ты и сможешь, а я, кажется, полностью отравлен тобой. Я знаю, что это все неправильно. Я знаю, черт подери!
Он опустил мое лицо, на миг закрыл глаза, успокаиваясь, и когда снова открыл, из него будто вытащили все чувства. На красивом лице ни единой эмоции, а в глазах такой холод, что я неосознанно передернула плечами. Только голос — уставший, глухой, выдавал его истинное состояние: