— Я действительно просто помогал ей, Марк, — нахмурившись, вмешался Егор. — И ничего большего. Я понять не могу, из-за чего ты кипишуешь. Она взрослая девушка, и ты не имеешь права так маниакально ее контролировать.
— Тебя забыл спросить, — Марик двинулся на совершенно спокойного парня и с ухмылкой добавил: — О, и не спрошу уже, потому что сейчас уже во второй раз выбью тебе передний зуб.
Ой черт… Что он творит?!
Я, долго не думая, повисла на руке брата, чтобы не дать ему ударить Гошу. А тот, видя, какой распаленный Марик, лишь подливал масла в огонь. Нет бы попытаться его успокоить!
— Даже не думай, иначе я сильно разозлюсь, — это Марку, а Клинову: — Оставь нас, пожалуйста? Прости, что так вышло, но нам с Марком очень надо поговорить.
Егор сжал зубы и, окинув нас взглядом, уточнил:
— Ты уверена?
Сжала напряженное запястье брата сильнее и уверенно кивнула:
— Да.
— Ладно. Если что, то… — он не договорил и покачал головой. — Ладно, забей.
Едва парень покинул комнату, Марк отцепил меня от себя. Тяжело выдохнул, стоял несколько секунд, повернувшись ко мне спиной, а затем … закрыл на щеколду дверь.
— Что ты… — только и успела произнести, когда оказалась притиснутой к стене. Мои руки он предусмотрительно сжал и приподнял, пригвоздив таким образом к твердой поверхности.
— Мы будем говорить. Ты же этого хотела, да? — его горячее дыхание коснулось моей щеки. — Ты вообще очень многого хочешь, оказывается. Например, усидеть на двух стульях одновременно…
— Ты переходишь границы, — прошипела я, пытаясь выбраться. — Отпусти сейчас же!
— То есть он не переходил, а я, просто удерживая тебя, ее пересекаю? Интересные границы, — снова ухмылка, от которой сквозит злостью. Нет, даже яростью.
— Марк, ты мой брат…
— А-а, ну да, это все в корне меняет, конечно! — хрипло рассмеялся и, склонившись к моему уху, сообщил разъяренно: — Я же, как подобает самому лучшему брату на свете, должен быть в восторге, что какой-то укуренный парень с двумя девицами на коленях на мой вопрос, где ты, отвечает, что "уединилась с Егорычем"! А потом сдохнуть от счастья от мысли, что мою сестру могли нагнуть, как дешевую шлюху, в туалете, так, по-твоему?!
— Да что ты несешь?! — кровь прилила к щекам, а от злости даже на миг дара речи лишилась. Черт, если бы могла, то хорошенько бы ему вмазала! — Ты конченый придурок, Марк! И отпусти меня сейчас же! Видеть тебя не хочу!
Он проигнорировал мою тираду, молча подождал, пока перестану вырываться, а потом прижался своим лбом к моему плечу. Выдохнул. Вдохнул. Снова выдохнул.
Я стерпела все без возражений. Вот освободит мои запястья от тисков своих пальцев, и я первым делом попробую вернуть на место его мозги. Они явно накренились, иначе как объяснить его сверхглупые мысли?
— Что у тебя с блузкой? — спросил Марик, немного отстранившись, но не выпуская меня. — Почему она красная, бл… ин?!
Теперь, кажется, моя очередь устраивать истерику. Невольно расхохоталась.
— Мог спросить и через год, — зло процедила. — Или через два… Главное же черти о чем подумать!
— Полина, — грозным тоном протянул. — Что за хрень?!
— Кетчуп, — недовольно ответила. — И если бы ты меня выслушал, то узнал бы, что Гоша помогал мне оттереть пятно.
— Ну да, ну да, святого мальчика обидели, — Марик закатил глаза. — Не дергайся.
Закономерное "А почему?" застыло на губах, когда брат внезапно разжал пальцы, которыми удерживал мои руки, а затем, не дав опомниться, рывком стянул с меня испачканную блузку.
— Что ты… — возмущенно прохрипела, прикрываясь.
— И помолчи, — коротко бросил, снимая свою толстовку и таким же неуловимым движением надевая ее на меня. — А теперь можем идти.
И я действительно промолчала, но не потому, что выполняла его просьбу, а потому что дар речи потеряла от его наглости и происходящего. Слова и адекватное мышление вернулись ко мне, когда Марик уже тащил меня прочь из туалета.
— Марк, прекрати! Я в состоянии сама идти.
— Верю, — судя по голосу, мне не верили ни капли. — Но в последнее время ты не в ту сторону идешь, так что я буду тебя направлять, скажем, на путь истинный.
И он повел меня дальше по своему праведному, блин, пути. Его конечным пунктом в итоге оказался… наш с ребятами столик. А там все были в сборе. Разве что Ромы с его дамами не обнаружила.
Ой, черт!
— Полина?! — удивленно произнесла Карина, переводя взгляд с меня, утопающую в марковской кофте, и на, собственно, брата, щеголяющего в одной черной майке, подчеркивающей широкие плечи и рельеф мышц. В одной руке он держал мою блузку, что вызвало еще больше вопросов у Рины. — Что происходит?
И вот что ответить? Я и сама не знала, если честно. Но в какой-то степени испытывала облегчение — это же Марк, он сильный, он мне поможет. Чем я думала, когда решилась скрыть от него правду?
— Все, идем, — Марик даже не поздоровался ни с кем, просто нашел мою сумочку и даже не отдал ее мне.
Снова стиснул мои пальцы, готовый указывать мне правильную дорогу. Он явно выбрал себе неправильную профессию. Какая мировая экономика? Ему быть навигатором или маяком.
— Ты уже уходишь? — подключилась Лера. — Давай еще посидим? Мы найдем стул и для твоего парня, Поль. И даже не съедим его, честно!
Пальцы Марика сжались на моей ладони до легкой боли, а у меня вспыхнули щеки. Неужели мы со стороны выглядим?..
— Он брат Полины, — поправила тем же недовольным голосом Карина. Ей явно не понравилась то, что я от нее скрываю некоторые моменты.
— Ой… Простите, пожалуйста! — смущенно пролепетала Лера. — Вы просто не похожи и…
— Ничего, все в порядке, — я растянула губы в улыбке. — Мне сейчас пора, извините, что так вышло. Всем пока!
А Рине, перед тем как совсем исчезнуть в толпе, бросила:
— Я тебе напишу!
***
— Итак, Поля, играем так: ты мне все рассказываешь, а я пообещаю сильно не злиться, — едва мы сели в его машину, постановил Марк с совершенно непроницаемым лицом. — И пристегнись.
Я пристегнулась, сложила руки на коленках, как прилежная школьница, и позволила себе выплеснуть негодование:
— Прекрати вести себя со мной так, как ведешь! Перестань указывать и требовать! Ты не имеешь права вот так вот… играться мной, как куклой! Мне не пять лет и уже даже не двенадцать.
Марк вырулил с парковки и, влившись в поток авто, спокойно отозвался:
— Я знаю.
Серьезно?!
— Что именно?
— Что тебе не пять и не двенадцать, — опять как ни в чем не бывало.
Дыши, Полина, дыши. Марк должен выжить. Почему? Зря, что ли, ты наготовила всякой всячины вчера? Кто это есть будет? А ведь да! Меню на похоронах совсем другое, потому надо подождать, пока он поест.
— А остальное? — с намеком протянула я
— А что не так? — брат бросил на меня колючий взгляд и снова вернулся к дороге. — Как я понял, мы друг другу позволяем все. Ты — недоговаривать, верить в чепуху и откровенно меня игнорировать, а я — делать в свою очередь то, что считаю нужным. Заметь, не ты, а я, как идиот, просидел два часа, ожидая тебя. Не ты искала потом по огромному универу одну самостоятельную. И не ты…
— Прости, — перебила его, не в силах дальше слушать. Мне стало так стыдно, как не было в день, когда я впервые соврала папе. — Прости-прости-прости!
Марк рассмеялся, и я замерла, слушая его потрясающий смех. Я бы вообще слушала его всегда. И смех, и просто голос. Пусть даже отчитывает или ругает. Пусть… Пусть кто-нибудь вправит мне мозги, а? Что за мысли у меня в голове?
— Совесть проснулась, Поль? — насмешливо спросил парень, но, заметив перемену настроения во мне, помрачнел и потребовал: — Рассказывай. Я сейчас где-нибудь припаркуюсь.
Сделав большой глоток воздуха, устроилась поудобнее.
— …А потом я решила, что сама как-нибудь разберусь, — закончила, не сказав про то, что думала найти себе, наконец, парня. Зачем? Чтобы доказать себе, что я не больная. Что смогу влюбиться в другого. Наивно и тупо, конечно, но ведь даже это хоть что-то?