— Наш вице-президент категорически не хочет покидать свою синекуру. Да и ты сам знаешь, что ему нет дела ни до Японии, ни до Польши с Ирландией. А Колби… Он похоже перешел дорогу миссис Вильсон, и она попросила помочь Тумалти. Хотя до нашего разговора я не исключал, что это твоих рук дело. — с лёгким сарказмом сказал Эдвард, вальяжно прославившись к спинке скамейки.
— Нет, Эдвард — я тут не при чём. Мы знаем правила. Но моё правительство заинтересовано не допустить, чтобы сказанные вашими министрами и Президентом лишние слова реализовались в деле.
Полковник Хаус оторвал спину от скамейки и сел ровно, глядя прямо на собеседника.
— Чего ты хочешь, Вильям?
— Я хочу снять возникающие в Лондоне вопросы, Эдвард. И мы не хотели бы предпринимать, не согласовав с вашими друзьями, крайние средства.
Они помолчали.
— Полковник Вайсман, — глубоко вздохнув прервал паузу Хаус, — я переговорю с моими доверителями о ваших опасениях. Но вопросы с Президентом мы не позволим решать посторонним.
— Мы это понимаем, полковник Хаус. Но у меня мало времени, и не посягая на ваши прерогативы, нам не хотелось бы беспокоиться из-за секретаря или второй жены Президента.
— В части Эдит, ваши опасения напрасны. Она просто подпала под влияние этого ирландца. В нашем кругу он никому, ни-ко-му не интересен.
Полковники, не вставая головами поклонились друг другу.
— Спасибо, Эдвард. Я думаю это решит нашу проблему.
— Мне пора идти, Вильям. Встретимся здесь же в среду. Мы, всё же, не те люди, которые определяют какие должны произойти перемены. Не провожай.
Эдвард Мандел Хаус встал. Джентльмены попрощались поднятием своих шляп. Техасец не спеша удалился, оставляя англичанина одного на скамейке.
САСШ. ИНДИАНА. «The Indianapolis Star». 22 июня 1920 года.
«Состоявшаяся в Нью-Йорке закладка величайшего военного корабля нашего флота с гордым именем «Индиана» — это гордый ответ Соединённых штатов и нашей любимой Индианы всем попирателям свободы. Ответ данный великим уроженцем нашего штата вице-президентом Томасом Райли Маршаллом.
Наша великая страна готова защитить американцев и всех страдающих от иностранного гнёта во всех частях света. Будь то гордая изгнавшая колонизаторов Ирландия или заливаемая кровью патриотов Корея. Если бы линкор «Индиана» был уже в строю, то остались бы живы многие жители «Изумрудного острова» и «Страны утренней свежести». Их защитникам не пришлось бы в ответ на расправы над своими женами и детьми взрывать полицейские участки, как это в начале месяца было в Белфасте, или казармы карателей, подобно позавчерашнему взрыву в Сеуле. Доблестные борцы Ирландской республиканской армии и корейской Ыйнбён (Армия справедливости) поддержанные пушками «Индианы» смогли бы освободить свои народы и покарать тех, кто направлял против наших земляков руку китайских бандитов, напавших на «Дальневосточный экспресс» в апреле…»
САСШ. НЬЮ-ЙОРК. ГРИНВИЧ-ВИЛЛАДЖ. РАЙОН ДОКОВ. 22 июня 1920 года.
Фёдор Сергеев подзадержался сегодня в доках. С утра, отрабатывая свою коммивояжёрскую легенду, он наблюдал за погрузкой генератора для «поместья в Гондурасе», легко сойдясь с местными грузчиками. Всё же и сам он в Сиднее достиг в этом ремесле высшей квалификации. Оделся он не как местные латочники-прощелыги, а как положено у воды, плотно, затянув ноги в кожаные гамаши. Узнав, что Теодору доверяли грузить мороженную рыбу в Австралии, докеры быстро прониклись к нему уважением. А уж после того, как Фёдор по окончанию смены проставился пивом всей бригаде и скормил за кружкой пенного и разговором не мало портовых баек он стал для коллег «просто дружище Тедди».
Сергеев осторожно высказывался в части рабочей солидарности и тяжелой портовой доли. В Мехико ему прямо запретили в Штатах агитировать. Но он и без этого знал, как стать для рабочих «своим». Ньюйоркцы тоже за словом в карман не лезли. Федор, кивая, выслушал все сетования о творящейся несправедливости и пару рассказов об интересных случаях. Узнав, что вчера какой-то удачливый охотник из Голландии грузил для Неаполитанского зоопарка двух красивых висконсинских пум, Сергеев даже огорчился, что не пришел на погрузку днём раньше. Он видел на родине лосей, вепрей и медведей, а в Австралии не только наблюдал за кенгуру, но даже как-то поохотился на узкомордого крокодила, а вот больших кошек кроме как в цирке нигде не видел.
Время близилось к полуночи, но небо было светлое. Двадцать второе июня — самый длинный день в году. Поставив новым товарищам еще по пинте запрещенного, но легко доступного в порту пива, Фёдор Сергеев откланялся, и поспешил в гостеприимную для моряков и небогатых морских торговцев гостиницу «Джейн», стоящую в половине квартала от пристаней на Истсайде.