Неосторожный шаг со стороны зама по науке, давшего поручение уговорить строптивую бухгалтершу, привел к дальнейшему осложнению ситуации. Приступив к выполнению деликатной миссии, снабженец (внутренне, вероятно, чертыхавшийся и понимавший сложность положения) тоже допустил оплошность и не рассчитал всех последствий своих действий. По-видимому, правильнее было бы поговорить с главбухом на ее территории, а не приглашать ее к себе в кабинет. Однако был выбран именно этот опасный путь: зайдя в бухгалтерию, неудачливый переговорщик попросил Веронику Аркадьевну заглянуть к нему на минутку – надо один небольшой вопрос обсудить. Впоследствии он объяснял свое поведение тем, что хотел поговорить с глазу на глаз, не привлекая внимание сотрудников бухгалтерии – хотел человек сделать всё как можно лучше и деликатнее.
Через несколько минут главбух величаво проплыла по коридору и скрылась за дверью кабинета начальника отдела снабжения. Начальная фаза их беседы протекала вполне мирно, но как только снабженец заикнулся об инвентаризации, Вероника Аркадьевна разбушевалась – другого слова не подберешь. Я вам что – девочка? Еще вы меня будете на ковер вызывать! Ваших указаний я еще не слышала! Ну и еще несколько фраз в том же тоне: я себе цену знаю… поищите кого-нибудь другого… и тому подобное. По формулировке столкнувшегося с этим шквалом эмоций снабженца, бабе шлея под хвост попала. Он пытался как-то успокоить бухгалтера и повернуть разговор в более спокойное русло, но Вероника Аркадьевна его и не слушала. Вылив свой гнев на растерявшегося снабженца, главбух отправилась в свою бухгалтерию, а уже через десять минут она без церемоний распахнула двери директорского кабинета, мановением руки остановив пытавшуюся что-то сказать секретаршу, и положила на стол перед замом по науке заявление об увольнении по собственному желанию. Ставлю вас в известность… прошу удовлетворить… и так далее. Всё это ледяным тоном с каменным выражением лица. Ошеломленный зам по науке что-то мекал и бекал, ничего не понимая в происходящем, но все его увещевания были напрасны. Я уже все обдумала и своего решения менять не намерена. Отработаю сколько положено и до свиданья. Ищите нового главбуха… Хоть и Петунину эту назначайте главным. Последняя фраза была, по-видимому, единственной, в которой выразилось истинное отношение Вероники Аркадьевны к ситуации. В остальном она сохраняла величавую вежливость и ничем не намекала на причины своего увольнения.
Чтобы лучше понимать смысл сего эпизода, следует учесть его анализ судившими и рядившими о нем ниикиэмсовскими витиями (Миша относился к этому иначе, но он, по своей новой привычке «помалкивать», в споры не вступал). По мнению обсуждавших, главной предпосылкой скандала было состояние крайней неопределенности, в котором находились основные центры власти в НИИКИЭМСе. В обычных условиях главные роли играли академик и Хачатрян. Именно они определяли общую политику и при нужде выступали в качестве арбитров, решающих любые споры всех прочих крупных и мелких институтских начальников. Их авторитет признавался всеми сотрудниками, и их слово воспринималось как окончательное, при этом они благоразумно избегали противостояния друг с другом и старались не вмешиваться в негласно определенные сферы ответственности другого партнера. На этом строился весь порядок в институте. Но теперь в результате их выключения из процесса текущего управления этот порядок нарушился. Ни зам по науке не чувствовал себя достаточно авторитетным, чтобы командовать временно подчиненными ему руководителями, ни занявший место Хачатряна снабженец, который и вовсе никогда не считался руководителем первого ранга. В обычное время он явно уступал главному бухгалтеру в весе и значении, но теперь в силу обстоятельств оказался в положении ее непосредственного руководителя по общим вопросам, и это, разумеется, сильно осложняло отношения между ними. Именно эту заранее никем не предусматриваемую рокировку институтские мыслители и считали главным фактором, вызвавшим столь радикальную реакцию главбуха на пустяковый, в сущности, конфликт. Так ли это было или причины всплеска эмоций надо было искать в чем-то другом, Миша решить не мог, однако полностью удовлетвориться таким простым объяснением ему что-то мешало. За последние две недели он, согласившись на роль Ватсона, стал крайне подозрительным и в любом происшествии, имеющем отношение к НИИКИЭМСу, невольно искал какую-то скрытую подоплеку, некий криминальный подтекст, пытался так или иначе связать любое событие с ранее произошедшими убийствами. Так и в этом случае. Казалось бы, просто смешно связывать взбрык много возомнившей о себе Вероники Аркадьевны с отравлением кладовщицы или тем более с убийством Мизулина: где здесь можно найти хоть малейшие связующие ниточки? А тем не менее… Мало ли что может за этим крыться.