— Так оно и есть, — соглашается Матрёна. — Только вот мой-то Степан после этой самой «Академии», куда его на стройку возили, больно умным стал. Вечером ляжет и давай меня учить, как землю мерить да урожай считать. Я ему: «Степан, дрова бы лучше поколол, голова болит от цифр твоих». А он: «Невежа ты, Матрёна, сейчас новые времена настали!» Портят наших мужиков, учёные эти.
— А ведь у меня мой старшенький Петька, — вставляет Арина, понижая голос, — тоже от рук отбился. Бегал на той неделе к новому амбару посмотреть, как его по уму строят. Возвращается, глаза горят и говорит: «Матушка, я тоже учёным буду!» Пастухом бы хорошим сперва стал. Эти новые порядки детям только дурь в голову вбивают.
— Ну детям-то ещё куда ни шло, — вздыхает Дарья. — А вот начальство-то наше, приказчик этот молодой, Федот Сергеич…Нос высоко задрал. Ходит, бровью водит, всё по бумажке сверяет. То ему не так вскопали, то не так посеяли. Помните, как весной заставил Анютку с Машкой целый день грядки переделывать — на пол-ладони, видишь ли, выше надо было. Умный больно!
— А слышали, — оживляется Матрёна, оглядываясь по сторонам, — будто он этот Федот, из тех самых, из столичных? Говорят, царь его сюда прислал, опыты эти самые ставить. Вот он и старается, перед Москвой выслужиться. Нам бы только урожай да покой, а ему — отчёты и цифири.
— Цифири, цифири… — ворчит Арина. — Мой-то Игнат после его цифирей домой приползает, будто его не работа, а мерин десять вёрст волоком протащил. Спасибо, хоть кормят здесь хорошо. А то бы и вовсе с ног валились.
— Ладно, — буркнула Дарья, снова принимаясь за работу. — Ворчим мы, ворчим, а урожай-то, вот он. Зерно так и прёт из земли! И дети сыты, и мужья при деньгах. Пусть уж себе ходят умные, с бумажками. Лишь бы с голоду не помирать.
Женщины на минуту замолкают, словно соглашаясь. Ветер доносит до них другие звуки, — оттуда, где у опушки леса мужики возводят новые хранилища для невиданного урожая.
Здесь уже пахнет свежевыструганным деревом, смолой и потом. Иван и Антип, два здоровых мужика с загорелыми до черноты спинами, устанавливают стропила на новый амбар. Строят его не как обычно и не абы как из того, что под рукой, а по присланным из Москвы чертежам, с двойными стенами, с зазорами для ветра и особыми люками в полу для проветривания.
— Ну и ну… — ворчит Иван, с силой устанавливая балку. — Опять эти умники из своей Академии приезжали. Ходили, смотрели, носом воротили. Говорят, мол, не так зазор делаете, духота будет и зерно запреет. Велели исправлять.
— Да уж знаю я этих голубков, — вторит ему Антип, подавая брус. — Ручки у самих белые, а учат нас, как амбар строить. Мы-то, отродясь на земле, а они по книжкам. Весной то же самое было. Приехал такой, весь из себя важный. «Пашите, — говорит, — не так глубоко. И сеять вам надо не как попало, а по новым правилам». Многополье, молвит (многополье — это система земледелия, при которой многократно чередуются посевы различных культур на одном участке земли). Глупость, думали. Ан нет, глянь, что выросло-то.
— Выросло-то, выросло, — соглашается Иван, снова берясь за топорище. — Только замучились мы с этими учёными новшествами. То плуг приволокли, то мерить землю стали верёвками с узлами. Семена протравливать велели какой-то бурдой. Теперь вот амбары по-немецки строим. Уже и не знаю, чего ещё ждать.
— А с плугом-то что? Слышал, менять хотят? — интересуется Антип.
— Да, — кряхтит Иван. — Говорят, в Академии думают новый внедрять. Чтобы один конь тянул, да легче входить стал и два слоя переворачивал. Обещали на днях привезти на опытное поле. Опять нам, значит, переучиваться.
Оба на минуту замолкают, представляя себе этот бесконечный поток нововведений.
— Ладно, — вздыхает Антип, первым нарушая молчание. — Возмущаемся мы, возмущаемся, а результат то какой. Видел когда? Я — нет. Значит, не зря они там, в своих палатах каменных, головы ломают.
— И то верно, — после некоторого раздумья соглашается Иван. — Может, они и впрямь понимают то, чего мы с нашим умом не доходим. Неспроста же царь-батюшка такие хозяйства по всей стране разводит. Говорят, если здесь всё привьётся, то и другим также велят сделать.
— Привьётся, не привьётся… — глубокомысленно заключает Антип, смотря на почти достроенное, необычное, но уже прочное и надёжное здание амбара. — А привыкать нам всё равно придётся. Новое время, видно такое. Урожай-то не врёт.