Чистой поднялся, слегка откашлялся. Его лицо выдавало удовлетворение.
— Государь, братья! Ситуация, слава богу, улучшается. Силами Ямского приказа удалось отремонтировать главные пути на Тверь, Смоленск и к Туле. Просёлки, конечно, всё ещё в запустении, но по большим дорогам ездить стало возможно. На реках — относительный порядок. Благодаря усилиям стрелецких команд, — он кивнул в сторону Ромодановского, — ватаги ушкуйников либо переловлены, либо ушли в глухие места. Торговые караваны идут уже почти без страха.
Он сделал паузу, и по его лицу скользнула лёгкая улыбка.
— Идея с голубиной почтой, государь, оказалась… удачной. Признаю, многие, включая меня, сомневались. Но птицы и впрямь летают быстро и точно. Срочные донесения из Нижнего Новгорода теперь доходят за два дня, а не за две недели. Уже несколько раз это позволяло быстро реагировать на всякие неприятности. Многие воеводы и приказные люди оценили такое преимущество.
Вокруг стола прошёл одобрительный гул. Все понимали, какое это подспорье в управлении огромной страной. Однако лицо Чистого вдруг вновь стало серьёзным.
— Но есть и затруднения, государь. Главное из них — воеводы на местах. Не напрямую, а исподтишка препятствуют работе. Они недовольны падением доходов из-за введения единой пошлины и ставят палки в колёса, где только могут. Мы строим гать — они присылают людей распахать её под пашню. Организуем пристань — местный воевода объявляет землю своей и требует неподъёмный откуп. Я не понимаю, государь, — голос Чистого зазвучал с искренним недоумением, — почему начальников на местах назначает Разрядный приказ? Ладно бы это была чисто военная власть. Но воевода — и судья, и управитель, и военачальник в одном лице! И он совершенно неподконтролен нам! Обращения к Богдану Матвеевичу, — Чистой кивнул в сторону Хитрово, — помогают, но и он не всесилен. Русь огромна, пока до воеводы «достучишься», пока найдёшь доказательства его вредительства… а они всегда найдут на кого свалить вину. Я предлагаю, — Чистой выдохнул, — изъять из ведения Разрядного приказа назначение местных управителей.
Эти слова будто подожгли фитиль. Юрий Алексеевич Долгоруков, до сего момента сидевший неподвижно, словно изваяние, резко вскинул голову. Лицо главы военного ведомства залилось густым румянцем.
— Что⁈ — его голос прозвучал, как удар бича. — Алмаз Иванович, ты, видно, кроме своих воробьёв, ничего не понимаешь! На местах — бунты, усобицы, шпионы польские и крымские шныряют! Армия перемещается, отряды новые формируются! Кто, как не воевода, должен за этим следить? И как он будет кормить войска, не имея мирской власти? Смутное время ясно показало: нет сильной руки на местах — начинается хаос! Главная задача воеводы — безопасность государства!
— Безопасность — да! Но не разорение казённых проектов! — парировал Чистой, тоже повышая голос. — Он должен защищать дороги, а не губить их!
— Спокойно! — говорю негромко, но властно, немедленно пресекая спор. Смотрю то на одного, то на другого. — Взрослым мужам, боярам и воеводам, не к лицу переругиваться, как торгашам на рынке. Мы все здесь хотим одного — лучшего для Руси. И каждый имеет право высказать своё мнение, но с холодной головой.
Оба спорщика, покраснев, умолкли, опустив глаза. В наступившей тишине внезапно поднялся Степан Иванович Сукин.
— Государь, позволь и мне слово. Моё ведомство ныне чувствует себя ущемлённым. Не пойму, по какому праву Стрелецкий приказ, — он посмотрел на Ромодановского, — берёт на себя задачи сыска и следствия. Да, стрельцы должны обеспечивать порядок в городах. Но когда они самовольно начинают вести допросы, обыски, отбирают дела у губных старост… это уже перебор. От местных властей идут массовые жалобы. Стрельцы действуют грубо, под горячую руку попадают невиновные. А бывает и наоборот — за мзду выгораживают отъявленных бандитов. Где здесь законность?
Григорий Григорьевич Ромодановский вскакивает с места. Суровое лицо начальника Стрелецкого приказа было полно гнева.
— А ничего бы такого не было, Степан Иванович, если бы твой Разбойный приказ не спал на местах! Мы не лезем в твои дела! Действуем по ситуации! Часто оказывается, что тех же ушкуйников или конокрадов направляет кто-то из местных приказных или тот же воевода! Пока этого «паука» не схватишь за руку, пока не припрёшь к стене, дело не сдвинешь с мёртвой точки! Ты будешь писать бумаги, а ватага новые деревни вырежет!
Да что за дурдом сегодня творится? Снова вмешиваюсь, поднимая руку.
— Довольно! Я понял трудность. Влезать в дела другого приказа без крайней нужды — нельзя. Это размывает ответственность. Григорий Григорьевич, Степан Иванович! Вот ваша задача на ближайшую неделю: сядьте вместе и составьте документ. Чётко разграничьте, где заканчиваются полномочия стрельцов и начинается работа Разбойного приказа. Пропишите порядок взаимодействия. Если стрельцы задержали преступника — в течение двух суток, пусть передают его губным старостам. Нужна силовая поддержка — Разбойный приказ запрашивает её у стрельцов. Понятно?