– Я никогда не думал, что произойдет что-то подобное, – выговаривает, наконец, Тор.
– Значит, считал, что я никогда не сумею получить власть? – голос мага словно сочится безумием. – Считал меня вторым сортом? Вот до чего мы договорились. А ведь я пришел сюда всего лишь позвать тебя поплавать в бассейне.
– Ты договорился, – неосторожно перебивает брата Бог Грома.
И тут же сгибается от резкой боли в груди. Словно под ребро всадили длинный острый клинок.
– Никогда не перебивай меня, понял? – Локи поводит пальцами, убирая боль.
Бог Грома молча кивает. Вдоль позвоночника тихонько расползается страх. Рядом с Локи неудобно. Непонятно.
Тор не знает теперь как себя вести. И если раньше он свободно решал все с помощью грубой силы и друзей, то сейчас, когда у Локи явное превосходство, громовержец просто теряется.
– Идем, – маг поворачивается к двери. И уже на ходу договаривает: – Поплаваем в бассейне. Он ведь так и не опробованный.
И толкает легкие створки.
В коридоре полутемно. Пространство освещают несколько светильников странной формы, заливающих неверным голубоватым светом неровные участки темного ковра, скрадывающего шаги. Все это создает ощущение чего-то нереального.
И Тору кажется, что еще немного, еще одна грань – и он увидит все иначе. Возможно, так, как видит Локи.
Маг идет чуть впереди. Ровная худая спина гордо выпрямлена. А по пальцам правой руки, из ранок на костяшках, стекают рубиновые капли крови. Тор замечает это только сейчас. В зале ранки казались чуть поджившими. Ведь так?
А Локи, словно чувствуя немой вопрос брата, глухо смеется, не оборачиваясь. Но ситуацию не комментирует. Происходящее, кажется, его забавляет.
И это выводит из себя.
Бог Грома сжимает кулаки, пытаясь успокоиться. Его всегда поражало, как Локи умел довести одним своим присутствием. Просто своим существованием, мать его!
Своими тонкими пальцами, вопиюще аккуратно приглаженными волосами, насмешливым взглядом, ровной спиной, каким-то врожденным аристократизмом, которым не обладал ни один ас.
Локи был насмешкой. Проклятием. Тор никогда не понимал его. Непонимание плавно перетекло в неприязнь, бывшую на самом деле настолько странным и неестественным чувством, что Бог Грома и сам не мог понять, что именно ощущает, глядя на брата. Поэтому и предпочел называть это неприязнью. Так было удобно.
А теперь громовержец и сам не знал, что происходит. Злоба на брата за Джейн была. Но какая-то вялая, потерявшая остроту.
Может, дело в странной атмосфере, что привносил Локи? Чертова магия этого лжеца.
Размышления прерывает ровный голос мага:
– Ты ведь не против ускоренного перемещения?
Щелчок пальцев у самого лица. Капельки крови, попавшие на кожу. И вспышка.
***
Пока они идут по коридору к лифту, Локи молчит. Он банально не знает, что должен сказать, хотя никогда не жаловался на отсутствие умения находить с помощью слов выход из любой ситуации. Но сейчас, когда брат едва ли не дышит в затылок...
Бог Безумия ускоряет шаг, уже жалея, что предложил эту глупость с плаваньем.
Раздеться при Торе? Смотреть на сильное тело брата?
Боги...
В бездну лифт.
Локи щелкает пальцами, перемещая себя и брата непосредственно в зал с бассейном.
– Пришли, – добавить в голос отстраненности. Незачем подпускать Тора ближе, чем надо. Ни к чему хорошему это не приведет.
***
Тор сглатывает, прикрывает глаза, пытаясь унять головокружение. Все эти магические штучки младшего с телепортацией никогда ему не нравились. Пугали, казались неестественными, издевкой над природой. Как, в общем, и сам Локи. Тонкий, острый, словно лезвия тех кинжалов, что так любил. Черные, как смоль волосы и белоснежная кожа. И проскальзывающая сквозь обманчивую хрупкость какая-то странная сила, которую Локи, впрочем, умело скрывал.
Бог Безумия словно весь состоял из противоречий. Из острых углов. Осколков, режущих неосторожные пальцы до крови. Но если прикасаться осторожно, то рука ощутит, быть может, холодную гладкость стекла.
– Пришли, – маг говорит отстраненно, холодно.
Бог Грома с любопытством оглядывает роскошный зал. Огромные панорамные окна, открывающие завораживающий вид на город, высокие потолки... И белый цвет. Все в этом зале белое. Стены, пол, плитка, облицовывающая бассейн...
И Тору безумно хочется нырнуть в воду.
Так он и поступает. Сдергивает одежду и прыгает вниз, игнорируя лесенку. И только потом вспоминает о брате. Оборачивается, раскрыв было рот, чтобы позвать его, и тут же замолкает.
Локи раздевается. Аккуратно складывает одежду в стопку, словно раздевается не на пару десятков минут, а перед сном.
Пальцы скользят по тонкой ткани рубашки, расстегивая пуговицы, оставляя на белом красные пятна крови. Становится жарко, хотя вода прохладная.
– Помнишь, в детстве, – зачем-то говорит он, – мы зализывали друг другу ссадины?
И пугается своих слов. Вернее выражения, что промелькнуло в снова зеленых глазах младшего. Словно надломленная надежда.
Локи замирает, вцепляется в края так и не снятой рубашки, растерянно смотрит на Бога Грома, словно видит впервые.
Потом дергает уголком рта, вроде бы обозначая усмешку, и сдергивает наконец рубашку. Отворачивается. Складывает ее аккуратно. И Тор понимает, что теперь брат обнажен.
Уже не жарко. Жарко – бледная тень. Это как... Как если бы окунули в горячую лаву.
Он убил Джейн. Он монстр. На его руках столько крови, что единственным адекватным наказанием будет смерть.
Тор лихорадочно проговаривает это словно мантру. Но мысленная истерика не помогает ничем.
Бог Грома сглатывает вязкую слюну, скользя взглядом по узкой гладкой спине младшего. Вот бы дотронуться. Провести ладонью, задеть пальцами позвонки...
И тут маг оборачивается. Откровенно проводит ладонями по груди, животу. И с издевкой спрашивает:
– Ну, как водичка, брат?
– Хорошая, – хрипло отвечает Тор, жадно следя за ладонью младшего, медленно скользящей по бедру.