– Читай.
Тонкий палец касается строки, указывая место.
– Здесь злату незаслуженный почет, – начинает читать Тор, – здесь позабыли о девичьей чести, здесь совершенств никто не признает, здесь любят склонность к угожденью, лести... ***
– Стоп, – Локи закрывает ладонью страницу. – Не хочу это дальше. Читай другое.
– Что мне прочесть? – громовержец осторожно накрывает ледяную руку брата своей.
– Открывай наугад, – тот ерзает, пересаживается иначе, вытягивая ноги. От движения халат распахивается, обнажая исхудавшее тело.
Тор сглатывает, раскрывает книгу на середине и принимается читать первое попавшееся четверостишие:
– Признаюсь: разлучиться нам придется, хотя любовь у нас на двух одна. Так пусть мой грех со мною остается. Я все...****
Секунда – и книга летит в самый дальний угол комнаты, а младший зло выкрикивает:
– Я больше не хочу!
– Значит, больше не будем, – соглашается Тор. – Лучше расскажи, как ты тут. Меня не было почти два дня, так что...
– Сорок два часа, если быть точным, – маг даже не пытается прикрыться, а когда Тор тянет руку, чтобы привычным жестом запахнуть полу его халата – усмехается как-то понимающе и выразительно смотрит.
Выдержать его такой взгляд Бог Грома не может, поэтому он отводит глаза и опускает ладонь на прикрытый шелковой тканью живот брата.
Здесь Локи все еще теплый. Живой.
И Тору хочется уткнуться лицом в гладкую пахнущую лавандой кожу, обхватить брата обеими руками, прижаться... Но он не делает ничего из этого. Просто гладит ладонью это тепло, лаская.
– У меня кончилось все мое обезболивающее, которое ты не отобрал, – маг лениво поворачивает голову. – Дай мне немного.
– Локи...
– Локи, тебе это ни к чему, – поразительно похоже передразнивает маг, в точности повторяя то, что хотел сказать громовержец. – Мы же договорились. Ты должен держать себя в руках.
– Вот именно, – Тор делает вид, что все нормально. – Ты говоришь все правильно.
– Ты бессердечный мучитель, – Локи улыбается совершенно не вяжущейся с ситуацией доброй улыбкой. – Я всего лишь хочу хотя бы на несколько часов отключиться. Не чувствовать ее за спиной. Не думать о том, что еще немного – и тьма поглотит меня.
– Я просто...
– Я не хочу чувствовать страх, – младший снова улыбается. На этот раз горько. – Они ждут. Огромные, с черными глазами... Ждут, пока я умру, чтобы расклевать мою плоть. Помнишь ту фреску из книги, которую я показывал тебе в библиотеке дома?
– Тор молча кивает, думая о том, что Локи сейчас в первый раз за долгое время назвал Асгард домом. А младший продолжает:
– Я вижу себя на том поле, среди мертвецов. Я истекаю кровью, она теплая, густая... Впитывается в землю. И ворон. Тот, что там нарисован, помнишь? Они такие, Тор. Точно такие.
– Это всего лишь рисунок, – наверное, чересчур резко бросает громовержец. Но Локи понимает, чувствует его страх. Ухмыляется зло и шепчет:
– Первый кусок плоти он вырвет отсюда, – и прижимает ладонь Тора к своему животу еще крепче. – Он...
– Довольно, Локи! – громовержец сдавливает его запястье в пальцах. Так, что на коже наверняка останутся синяки.
– О... – младший издевательски понимающе кивает, сводя брови домиком. – Мой бедный, влюбленный Тор. Не хотел сделать тебе неприятно. Но прости – игрушка сломалась. Уже не починить.
Громовержец закусывает губу и качает головой. Сдергивает с кровати плотное покрывало, накидывает ткань на брата, почти грубо подхватывает его на руки и встает. Несколько шагов – и он у зашторенного выхода на балкон.
– Не надо! – младший истерично дергается, пытаясь вырваться, но покрывало сковывает движения, а Тор держит крепко.
Прохладный ночной воздух заставляет поежиться, тем более над озером поднялся туман... Но небо чистое, бархатно-черное, усыпанное мириадами ярких звезд.
– Здесь нет защиты! – шипит Локи. – Она может в любой...
– Я твоя защита, – Бог Грома перехватывает его удобнее. – Я держу тебя, чувствуешь? Пока я рядом – никакая Бездна не тронет тебя, понял?
Локи не отвечает. Запрокидывает голову, вглядываясь в ночное небо. А Тор смотрит на его осунувшееся лицо, изуродованное шрамами от ожогов. Громовержец научился не замечать их, но сейчас...
– И если скорбь дано мне превозмочь, – вдруг шепчет маг, – не наноси удара из засады. Пусть бурная не разрешится ночь, дождливым утром – утром без отрады... *****
Тор перебивает его поцелуем. Но не жадным, не страстным. Это... просто соприкосновение приоткрытых губ. Нежное, теплое. Болезненное. Но не физически. От этого касания болит что-то глубоко в груди.
– Я замерз, – глухо выдыхает младший. – Я хочу вина.
Тор безропотно возвращается обратно в комнату, укладывает брата на постель, подкладывает под его спину подушку, укрывает его одеялом, подтыкает края. Потом прикрывает дверь, ведущую на балкон, зашторивает окно легким тюлем, не трогая плотные шторы, и направляется к кухне, отделенной от жилого помещения барной стойкой. Берет из шкафа бутылку, два бокала и возвращается к постели.
Ложится рядом с безучастно наблюдающим за происходящим братом, вкладывает в его пальцы бокал, проталкивает пробку бутылки внутрь и льет темное, словно кровь, густое вино в прозрачный бокал. Потом наполняет свой и отставляет бутылку.
– Благодарю, – младший делает глоток.
Тор следует его примеру. Правда, его глоток больше. Много больше. Так что Тор снова тянется за бутылкой и снова наполняет бокал. На этот раз почти до краев.
– Не нужно напиваться, – качает головой маг.
– Это последний на сегодня для меня, если скажешь, – Тор делает небольшой глоток, на этот раз смакуя вкус.
– Хорошее вино, – Локи втягивает носом запах.
– Да, – соглашается Бог Грома. – Я не ожидал.
– Я так понимаю, моя... то есть ведьма молчит, да? – младший перекатывает вино в тонком стекле бокала.
– Ну... – Тор усмехается, – не совсем. Говорит она много. Но не по делу. В основном пытается убедить меня в том, что я зря стараюсь и проклятие не снять.
– А если она права? – младший гипнотизирует взглядом стену. – Я знаком с проклятиями на крови. И существуют такие, которые нельзя снять.