- Словом, надо быть готовыми ко всему, - сказал Констант, выслушав поручника. - Если немцы выселят Османских, всех поляков, Меллера, будем жить как робинзоны... В общем, наступают горячие денечки.
3. Разговор с Гитлером
И они наступили, эти денечки. Началась "гроссфандунг" - "большая облава". Трое суток отсиживались в землянке. Когда кончились продукты и пришлось взяться за НЗ, Констант предложил разделить концентраты по ложке на брата, плюс сухарь в сутки. Его заместитель Евгений не согласился с ним.
- Предлагаю выдать весь харч сразу. Чем раньше кончится все, тем быстрее и решительней мы что-нибудь придумаем. Безвыходных переплетов не бывает. Костя обрекает нас на голод-мы обессилеем, впадем в апатию, а потом тихо скончаемся в этой "братской могиле".
- Надо любой ценой переждать блокаду, - упорствовал Констант.
А совсем рядом с потайной землянкой, у края загайника денщики эсэсовских оберштурмфюреров и га-уптманов распаковывали ранцы и чемоданчики с судками-термосами, сервировали обед из походных пластмассовых сервизов. Офицеры садились на удобные складные стулья, уплетали консервированные длинноствольные франкфуртские сосиски, гамбургские котлеты, глотали горячий чай с ромом и, рыгая, утирали жирные губы белоснежными салфетками. И затем, справив нужду, снова приступали к "гроссфандунгу".
На пятый день Домбровский вывел группу из "братской могилы" и попытался просочиться сквозь эсэсовские и жандармские цепи в другой, отдаленный лесной квартал, но не смог этого сделать. "Коронный" - то есть выпускной класс эсэсовского училища в Трескау держался стойко. Юнкера СС, вооруженные автоматическими карабинами, неплохо дрались в лесу, Из разведчиков прорвались только трое - Евгений, Димка Попов и Олег. Только они пришли на явку в условленном месте.
Темнело. В лесу слышались командирские свистки, у эсэсовцев происходила какая-то перегруппировка штурмовой группы батальона СС "Позен". Видимо, фрицы не собирались, как обычно, уходить на ночь из леса.
- Давай ударим в спину! - предложил Димка Попов, взводя автомат. - А то бегаем, как кабаны. У меня уж давно руки чешутся.
- Что толку от наших трех пукалок? - резонно возразил ему Пупок.
- Вот что, - сказал Евгений. - Выходим из лесу, расходимся в трех направлениях и поднимаем шум-гам на трех фольварках за спиной карателей. Обязательно подальше от польских хуторов. Да побольше шуму, чтобы немцы решили, что партизаны вырвались из Бялоблотского леса, и помчались бы за нами.
- Это дело, - согласился Пупок. - Аида!
- Пустое задумали, - проворчал Димка. - Лучше бы из автоматов вдарить...
- Заодно набирайте на фольварках побольше продуктов! - напутствовал Евгений товарищей, прощаясь с ними за деревней Лендек.
Сам Евгений решил наведаться в гости к одному престарелому барону, о котором он не раз слышал от Юзека Османского.
А почему бы и нет!
Обстоятельства управляют тобой или ты обстоятельствами - вот подлинное мерило настоящего разведчика.
От Османского он слышал, что барон фон Югенбург, полковник в отставке, отец двух эсэсовцев, сильно притеснял "остарбайтеров" - "восточных рабочих".
Сначала Евгений, подобравшись к большому господскому дому, расположенному в живописном парке недалеко от берега Варты и городка Бремен, хотел было оборвать телефонные провода, но потом раздумал: пригодятся - он давно собирался поговорить кое с кем по телефону... Почти полчаса потратил он, пока облюбовал окно с балконом на втором этаже, осторожно выдавил стекло и забрался в дом. В темном коридоре он услышал чье-то астматическое, со свистом дыхание. Луч фонарика выхватил из темноты жирное бульдожье лицо с закрученными в футлярчики усами а-ля Вильгельм II. Барон был в золотисто-желтом стеганом шелковом халате и держал в дрожащих руках двустволку. За его могучей спиной грозно смотрели с полотен в золоченых рамах Фридрих II и фельдмаршал Гинденбург.
Евгений затащил тучного барона в первую попавшуюся комнату. Комната оказалась спальней барона с громадной кроватью под балдахином. На ковре лежали все двенадцать томов мемуаров Джованни Джакомо Казаковы в старинном издании Брокгауза. Так вот что читал на сон грядущий престарелый барон. Евгений с удовлетворением увидел на тумбочке старомодный телефонный аппарат, наверняка помнивший еще времена Томаса Альвы Эдисона. Посадив обескураженного барона-оберста на кровать и приказав ему держать руки на спинке кресла, Евгений поднял телефонную трубку.
- Я не трону вас, барон, если вы будете благоразумны. Считайте, что я просто зашел позвонить. Да и взять у вас кое-что из еды на дорогу, поскольку магазины закрыты. Итак, барон, вы обещаете быть паинькой?
- У меня нет иного выбора, - прохрипел барон.
- Прекрасно! Как вызвать междугородную?
- Не хотите ли вы говорить с Москвой? - попытался усмехнуться барон, кривя в усмешке лиловые губы. Обвисшие, как у сенбернара, щеки все еще тряслись.
- Позен? Междугородная? - через две-три минуты негромко говорил в трубку Евгений. - Дайте мне рейхсканцелярию! Живо! Рейхсканцелярия? Прошу срочно соединить меня с фюрером! Это дело первостепенной государственной важности. Алло? Я не слышу - какой-то треск в мембране... Кто спрашивает? Представитель Красной Армии. Откуда говорю? Из-под Берлина. Фамилия? Воинское звание? Это я скажу вашему фюреру. Кто пьяный? Сами вы алкоголик! Никто вас не разыгрывает. Акцент непохожий? Что?! Оставьте свои угрозы при себе... Неслыханная наглость? С кем я говорю? Какой адъютант?.. Слушай ты, фашистская штабная крыса! Я поговорю с тобой особо, паразит, когда мы придем в Берлин, а сейчас давай-ка мне лично Адольфа Гитлера. Что?.. Как я тебя назвал?.. Па-ра-зит! Фюрера нет в Берлине? А где он? У, сбежал, гад?.. Ты не обязан мне отвечать?.. Алло! Передай своему фюреру, что представитель Красной Армии предлагает ему немедленно капитулировать. И чтобы безоговорочно!.. И еще хочу спросить: заказал ли фюрер себе гроб? Пора, говорю!.. Наши уже ждут. Как говорил Шиллер: "Я знаю своих молодцов!" До встречи в Берлине!
Разведчик взглянул на барона, обрюзгшее лицо которого стало иссиня-багровым - вот-вот хватит апоплексический удар. Монокль барона давно выпал из глаза...
- Не забудьте уплатить за междугородный разговор. Мне, право, очень жаль, барон, что не удалось поговорить с фюрером, иначе я передал бы Адольфу привет от вас лично.
- Но ведь гестаповцы уже установили, что вы говорили по моему телефону!.. - сдавленно прохрипел барон.
- Не сомневаюсь в этом, - заулыбался Евгений, наматывая на кулак телефонный шнур. - Поэтому не смею задерживать вас. Надеюсь, вы извините меня за эти мелкие неприятности.