8
Мастер наконец пришел, починил телевизор, и Тоска теперь могла отлучиться в город. Она решила поехать в тот день, когда у кондуктора выходной (он сам ей об этом сообщил). Про разговор с ним она почти и не вспоминала, но какое-то смутное ощущение неловкости осталось. В Ассоциации ей набросали черновик ответа, который она потом переписала начисто в холле центрального телеграфа и тут же отправила заказным письмом. Время шло к полудню, и самые срочные дела были уже сделаны. Есть, как всегда, не хотелось, правда, тот недавний случай, когда чуть Богу душу не отдала, обошелся без последствий. Она гуляла под старыми городскими портиками и спрашивала себя, нравится ли ей тут и стоит ли спешить домой. Самый обычный город — ни красивый, ни безобразный — не вызывал у нее особенных эмоций, как любое место, где оказываешься по необходимости, скажем магазины.
Но сегодня ее так и подмывало здесь задержаться. Можно пойти в ресторан, потом в кино, наконец, снять номер в гостинице и отдохнуть, окунувшись в другую жизнь. Она уж и не помнила, когда в последний раз предъявляла удостоверение личности или мылась не в своей ванне. Хорошо, а что же дальше? И глазом не успеет моргнуть, а полпенсии как не бывало. Потом, чтоб дотянуть до конца месяца, придется снимать со счета. Обычно эта мысль ее пугала, теперь же было все равно, даже развеселилась. Подумаешь, кто-то же заботится о похоронах неимущих! Но ночевать — ни за что! В памяти возникли симпатичные мордашки Фифи и братьев. Они теперь ведут себя как самые настоящие домашние животные: приходят домой вовремя, по вечерам не мешают смотреть телевизор. Как же их бросить на всю ночь! Вот если бы предупредила заранее, тогда другое дело. Им очень легко дать понять, что она задержится дольше обычного: достаточно поставить на кухне еще одну миску с едой и перед самым уходом насыпать в ящик свежего песку. Но она этого не сделала, и троица, наверно, уже ждет, волнуется, вернувшись домой к обеду.
Но ей же тоже надо хоть чуть-чуть развеяться. До закрытия магазинов и отправления автобуса оставалось еще полчаса. Совсем недалеко, на обсаженном деревьями прямом проспекте есть парфюмерный и большой винный магазины. Одинаково заплатила за маленький флакончик, который положила в сумку, и за коробку с шестью бутылками молодого шипучего вина. Любезный продавец сделал ручку из веревки, чтоб удобнее было нести. Словом, она управилась быстро. Духи купила те, которыми пользовалась — очень экономно, — когда жила с Марио. Недавно прочла в журнале, что ими душилась великая оперная певица Мария Каллас. Они с Марио ее просто боготворили, считали верхом совершенства. Какой голос, какая широкая натура! Осанка и нос как у настоящей королевы. А сколько нежности и трагизма в глазах — такие бывают только у слепых пророчиц. Эта женщина была образцом мужества и в своем восхождении на сцену, и в своем горе, когда потеряла голос.
До закрытия магазинов оставалось еще минут десять. Проходя мимо одной распахнутой двери, Тоска увидела стоящие в ряд вазы с цветами и декоративными растениями. Зашла и спросила, сколько будет стоить доставка цветов на побережье. Обошлось недешево, но кутить, так кутить. Она заказала дюжину красных роз на длинных стеблях. Написала свой адрес на конверте и на вопрос цветочницы: «А открытку?» — улыбаясь, ответила, что и так обойдется. Сказала, какого числа доставить, и в последний момент передумала: купила открытку, нацарапала что-то и запечатала конверт.
Люди на улице спешили по делам или праздно гуляли. Пока шла к автостанции, не почувствовала на себе ни одного взгляда. Меня не замечают, подумала Тоска и этой мысли, как ни странно, обрадовалась. В сумке французские духи, в коробке вино, обыкновенная женщина, приехала в город за покупками. И поступь сразу стала увереннее. Здесь ее никто не знает и она — никого. Здесь она как все. Другое дело у себя в городке: там на узких улочках каждый человек на виду: «добрый день», «добрый вечер», «как здоровье», «как семья» — невозможно остаться незамеченной. Под взглядами встречных ей всякий раз хотелось исчезнуть, вжаться в стену, надеть шапку-невидимку. Но она собиралась с духом, гордо шествовала мимо, и все разговоры смолкали при ее появлении. А в спину неслись смешки, ехидный шепот. Тоска до боли стискивала зубы, представляя, какие мерзости про нее говорят. Но смотрят всегда как будто сквозь нее, как будто она не живой человек, привидение. Для них она тоже не существует, но совсем иначе, чем здесь: эти незнакомые люди заживо ее не хоронят. Она села в автобус, ощущая приятную усталость. Сделала все дела, даже малость развлеклась и теперь возвращается домой к своим питомцам. Вот им она нужна и потому всегда будет заботиться о них в меру сил. Только с недавних пор почему-то не хочется по утрам открывать глаза, когда Фифи или Бисси тянут ее за волосы, разметавшиеся по подушке. Конечно, они очень ласковые, внимательные и умные, но все их причуды, пороки и добродетели она знает наперечет. Может быть, от этого материнское чувство просыпается в ней все более неохотно. Ничего, потерпят. Она тоже имеет право на маленькие капризы.