– Мама в больнице. С сердечным приступом.
Алекс резко втягивает воздух.
Маме всего пятьдесят пять, думает он. Рановато умирать.
– Но сейчас ей лучше?
Серена уже просыпается, слепо шарит рукой по простыне, пытаясь определить, где находится.
– Сейчас да. Состояние стабилизировалось. Но тебе нужно приехать сюда. И побыстрее.
Эд вешает трубку.
Алекс смотрит на телефон.
К чему такая срочность, если матери уже лучше?
Эд явно что-то недоговаривает.
Алекс вздрагивает.
Матери лучше… на данный момент?
Одеваясь, он звонит Вики на мобильный. Абонент недоступен, сразу включается голосовая почта.
– Вики, – говорит он, как только пошел сигнал. – Срочно возвращайся домой. У мамы сердечный приступ. Приезжай как можно быстрее.
Алекс колеблется.
– Вот мой новый номер.
«Пожалуйста, не заставляй меня пожалеть, что я его тебе дал», – думает он.
Коппе, Финляндия
– Он опять это делает. Мама. Мама! Он…
– Я слышу!
Агата лезет в бардачок, роется, находит кусок соленой лакрицы и протягивает ее назад. Потом поворачивает голову и оглядывает всех троих детей.
– Олави, прекрати грызть руку. Лучше погрызи вот это. Онни, а ты перестань ябедничать на брата. Эмилия, пожалуйста, присматривай за мальчишками!
Взгляд Агаты возвращается к дороге как раз вовремя, чтобы заметить замершего оленя.
Она сбрасывает и без того небольшую скорость, не нажимая на тормоза, которые просто заставят машину скользить и могут загнать в канаву на границе леса. Машина просто останавливается на утрамбованном снегу.
Они замирают в нескольких дюймах от оленя, который стоит совершенно неподвижно, глядя на капот. В глазах у него поровну пренебрежения и равнодушия.
Сердце у Агаты замирает. Даже дети перестают ссориться и молча разглядывают животное.
Сквозь тучи пробился редкий проблеск зимнего солнца. Необычайно яркий для этого времени года, он заливает все ослепительным белым светом, в том числе и оленя, придавая его светлому меху сказочный серебряный отблеск.
В березовом лесу по обе стороны дороги царит тишина. Ближайшие деревья согнуты чуть не до земли придавившим их снегом, ветви, словно когти, тянутся к дороге.
– Мама, а почему он гуляет по утрам? – спрашивает пятилетний Онни, потому что даже в таком юном возрасте знает, что олени на дороге обычно встречаются ночью.
– Может быть, ему нравится чем-то отличаться от других, – поясняет Агата и нажимает на клаксон. Волшебство разрушено. Олень бросает на нее скорбный взгляд и, царственно вышагивая, уходит обратно в лес.
– А можно мы пойдем за ним? – просит Олави, и Агата хотела бы сказать «да», лишь бы ее восьмилетний сын отвлекся и перестал кусать руки.
– Мне нужно к Мартти, – возражает Агата. Сзади раздается трио обреченных стонов. Они знают и принимают: Агата должна работать, но ведь имеют и полное право жаловаться, что им предстоит полчаса скучать в приемной у врача.
Еще год, говорит себе Агата. Потом Эмилии исполнится пятнадцать, и она сможет присматривать за мальчиками дома, когда Патрика не будет, а Агате не придется искать няню. Собственно, Эмилия и сейчас достаточно взрослая для этого, но Агата не хочет рисковать. Эмилия должна быть достаточно опытной, чтобы не испугаться, если кто-то неожиданно позвонит по телефону.
Или неожиданно появится.
Прежде приемная врача находилась прямо в его доме в центре Коппе, недалеко от дома Агаты, но, когда несколько лет назад практика перешла к Мартти, он открыл более современную клинику на другом конце их маленького городка. Это тоже близко, но Агата предпочла поехать не через Коппе, а в объезд. С появлением новостей всем стало невтерпеж с ней поговорить, и любопытные очертя голову кидаются к машине, поэтому, во избежание столкновений, приходится притормаживать, опускать стекло и сообщать людям эти самые новости. В городке и окрестностях проживает четыреста человек, но, когда в отели «Коппе-Лодж» и «Арктик» заселяются туристы, это число может увеличиваться до тысячи.
Туристы приезжают и уезжают, а жители здесь постоянно и ждут, что их будут держать в курсе событий.
Плюс маленького городка: все всё друг о друге знают. Минус маленького городка: все всё друг о друге знают.
Но Агата не собирается никому ничего рассказывать, пока не решит, как действовать дальше.