– В «Нордике», – отвечает Агата.
Они разговаривают, идя по тускло освещенному коридору в лабораторию Венлы. У Агаты перехватывает дыхание при виде обнаженного тела Вики Эванс на столе, но Венла рассматривала труп все утро и продолжает говорить. Агате всегда казалось, что, проводя так много времени с людьми, которые уже не способны говорить, Венла слишком болтлива с теми, кто пока еще разговаривает.
– Я закажу нам столик в «Красном олене», – обещает Венла. – Это за углом. Когда приезжают родственники?
– Сегодня вечером, – отвечает Агата. – Будет только брат. Алекс Эванс.
Она подходит к телу, а Венла берет с письменного стола папку.
– Не хотела бы я быть на твоем месте, – замечает Венла. – Парень ведь, небось, надеется увезти ее домой?
Агата кивает.
Мысленно отметая повреждения, нанесенные телу водой, Агата понимает, что при жизни Вики была хороша собой.
Черты лица у жертвы мелкие и очень симметричные, от маленьких изящных ушек до розовых, красиво изогнутых губ. Даже длинный разрез на груди после вскрытия зашит аккуратными, мелкими стежками.
Женщину обрили, чтобы Венла могла осмотреть рану на голове. На озере у нее были длинные каштановые волосы, мало чем отличавшиеся от собственных темных локонов Агаты, но гораздо более гладкие.
– Как ты и подозревала, – говорит Венла. – Эта травма получена не в воде. Ее ударили еще до того, как она свалилась туда.
– Может, при падении? – спрашивает Агата с надеждой.
– Нет, – говорит Венла. – Ее ударили чем-то металлическим. Один раз. И достаточно сильно. Судя по форме раны, возможно, концом ледоруба. Нападавший правша и ударил, когда жертва стояла лицом к нему или к ней. Умерла она от утопления, но у нее была обширная субдуральная гематома, которая в любом случае привела бы к смерти. Полагаю, она была в обмороке, когда провалилась под лед. Надеюсь, в таком глубоком, что ничего не почувствовала.
Агата вздрагивает.
Протягивает руку и касается лица Вики. Агата не хочет представлять, что чувствовала Вики, оказавшись одна в замерзшем озере, так далеко от дома, так далеко от близких, осознав, что умирает.
– Я понимаю тебя, милая, – шепчет Агата, поглаживая Вики по холодной щеке.
Потом поворачивается к Венле.
– Есть признаки сексуального насилия?
– Никаких. Чистенькая. Вода в любом случае все отмыла бы. Но в области гениталий нет никаких признаков насилия, и одежда не пострадала. Никаких следов наркотиков в крови. Она была очень здоровой, совершенной молодой женщиной.
– Слишком молодой, – говорит Агата.
Агата замечает, что Венла смотрит на нее чересчур пристально, и краснеет. Опускает руку, и патологоанатом отворачивается, делая вид, что занята своими бумагами.
– Как думаешь, в двенадцать не рановато обедать? – задумчиво спрашивает Венла. – Неплохо бы бокал шардоне.
– Хм, – говорит Агата. Она отвлеклась. Венла снова смотрит вверх.
– О чем задумалась?
– О ее домике в курортном комплексе, – говорит Агата.
– А что с ним?
– Я тебе не говорила, что мы там нашли, когда она пропала.
Коппе, Финляндия, зима 1998 года
Кайя жутко продрогла, гоняя собак по замерзшему озеру. А все из-за того, что не стала надевать оленьи унты.
Торопясь выбраться из дома как можно быстрее и тише, просто сунула ноги в ближайшую обувку, а ею оказались домашние туфли.
Возьми она лошадь, это было бы неважно. На лошади она бы согрелась. А так приходится постоянно убирать одну ногу с задней части саней, чтобы помочь собакам на склонах, и ноги начинают мерзнуть. Повезет, если не отморозит палец на ноге.
Как бы там ни было, а виноваты во всем чертовы хаски. Совсем недавно пришлось сказать туристам, что эти собаки и родом-то вовсе не из Лапландии; это всего лишь чья-то придумка, чтобы привлечь да порадовать постоянно растущее число отдыхающих. Тропы, по которым туристов везут в собачьи питомники, каждое утро заново прокладывают для собачьих упряжек, потому что в противном случае животные с их короткими лапами просто увязнут в снегу.
Настоящие лапландцы ездят на лошадях. Ну, если, конечно, не садятся в машину, на снегоход и не встают на лыжи.
Впрочем, если бы она взяла лошадь, муж бы заметил, когда пошел закрывать конюшню. А если бы она взяла машину или снегоход, он бы услышал.
Дрессировка собак – это работа Кайи, а они постоянно лают, так что неважно, что они тявкали и скулили, пока она запрягала их в сани и ехала с горы. Когда она вернется, муж будет еще спать и не поймет, сколько времени ее не было.