Деревенской знахарке не спалось. От своей прапрапрабабки она унаследовала дар ведуньи. Совсем слабенький. Его едва-едва хватало, чтобы лечить людей. Да странные сны, которые часто сбывались. Пару раз в детстве ей удавалось увидеть будущее, но это отнимало столько сил, что потом сутки приходилось отлеживаться. Поэтому их отсутствию она только радовалась. А вот сейчас ее снова охватило гнетущее ощущение, что что-то вот-вот должно произойти. Повернулась набок и взбила подушку. Нет уж… она будет спать, а утром сама посмеется со своих страхов. Ничего не произойдет. Просто в ночь темной луны мерещится всякое. Надо зажечь свечу у статуэтки богов и все пройдет. Хорошо хоть живет одна, да и кто захочет жить с травницей, к которой дверь не закрывается ни днем, ни ночью. Накинула платок на плечи и проковыляла к печи. Взяв свечу, зажгла ее от тлеющего уголька. И только было направилась ставить, как во дворе послышался глухой стук копыт, как если бы их обмотали тряпками. Сильный удар сотряс дверь.
— Открывай, старуха.
Такие визиты в ночное время редко заканчивались чем-то хорошим. Потому, что приходили те, кто не желал показывать свое лицо. Отказов они не терпели, а помощь им была чревата еще большими неприятностями. Единственное, что заставляло смириться — это золото, платили они всегда щедро, не скупясь.
Еще один удар и хлипкая задвижка не выдержала и слетела, дверь распахнулась и в комнату ворвались воины в черных плащах. За ними вошла женщина, опустившая капюшон так, чтобы не видно было лица. Знахарка даже опомниться не успела, как ее бросили в ноги знатной госпоже и только поднятая рука остановила их от пары тычков. Свеча покатилась и ударившись о ножку стула потухла. С колен на всякий случай подниматься не стала. Поэтому видела только темный подол расшитого платья, но по голосу сразу поняла, что незнакомка молода и привыкла повелевать.
— Ты — знахарка Андела?
Кивнула и подумала с горькой усмешкой, что вряд ли в ее ответе нуждались. Они и так точно знали куда пришли.
— Сейчас ты пойдешь с нами. За твою помощь щедро заплатят. И ты исчезнешь…
От страха в голове помутилось и она упала в ноги, хватая подол знатной леди, лихорадочно лепеча:
— Госпожа… госпожа, помилуйте, я сделаю все что скажете только не убивайте..
Ее с легкостью оторвали и отшвырнули на шаг, где она и осталась, поскуливая и обнимая голову руками.
— Вот дура! — беззлобно выругалась леди. — Не трону я тебя, так что не вой. Тебе заплатят так, чтобы ты навсегда покинула эти места и никогда здесь не объявлялась. Хорошо заплатят. Но… — тут она шагнула вперед и жестко схватила ее за подбородок, заставляя взглянуть себе в лицо. — … если ты рискнешь обмануть меня… с тобой может случиться кое-что о-о-очень плохое.
Взмах руки и в печи полыхнуло пламя, взревело… хлопок … и по камню во все стороны поползли широкие трещины. Там, где был огонь не осталось даже горстки пепла. Только какая-то пыль, которую налетевший от входа сквознячок развеял в один миг, будто и не было ничего.
Больше госпожа с ней не говорила. Кивнула воинам и вышла. Ей дали время только на то, чтобы наспех накинуть платье и схватить свой узелок с травами. Закинули словно куль на лошадь и повезли неизвестно куда. Дорогу она не запомнила только то, что ехать пришлось недалеко. Ее привезли в какой-то богатый дом. Там в роскошно обставленной спальне и была та, для кого ее привезли. Роженица, кричащая в голос так, что душа уходила в пятки. Похоже бедняжка мучилась не первый час. Ее лицо было белым, как простыня, глаза закатились, а а из угла искусанных в кровь губ стекала тонкая алая струйка. Руками она комкала простыню и вошедших не заметила.
— Помоги ей. — незнакомка стояла за спиной.
Знахарка взяла тонкое запястье и ее тряхнуло. Как тогда в детстве, перед тем как показать неизбежное. Медленно разжала пальцы и рука роженицы безвольно упала на постель.