Была еще Лорна, школьная подруга, которая, конечно же, поможет, увидев, в какой безвыходной ситуации оказалась Талия. Но будет несправедливо вовлекать ее в это, решила она. Она должна найти выход сама.
— А до Лондона? Впрочем, можешь не рассказывать. Папа-мама, дом в небольшом городке, где живут исключительно добропорядочные люди.
— А если и так? — с вызовом спросила Талия, уловив насмешливые нотки в его голосе.
Она внимательно посмотрела на Марка. Он выглядел очень усталым, вокруг зеленых глаз залегли тени, возле рта обозначились складки. Она совсем забыла, из какого ада он вырвался. Черт, она уже начинает жалеть его, а ей нужно жалеть себя!
— Чем плохо жить в маленьком городке?
— Теоретически — ничего, практически — человек оттуда не готов к жизни в большом городе. Поэтому я не могу выставить тебя просто так на улицу. Это все равно, что выбросить щенка.
— Что за покровительственный тон? Не нужно обращаться со мной, как с ребенком.
— Ну, ты же не захотела, чтобы я обошелся с тобой, как с женщиной, — лукаво напомнил Марк, взгляд зеленых глаз выразительно прошелся по ней, давая понять, что он не забыл увиденное. — И поскольку ты пока еще под моей крышей, покровительство — лучшая форма отношений между нами. Согласна?
Она смотрела на него во все глаза, потом отвела взгляд. Повисло молчание.
— Я полагаю… Поверьте, если бы мне было, куда уйти — хоть куда-нибудь, я бы ушла немедленно.
— А почему бы тебе не вернуться домой, к семье? Или ты в плохих отношениях с родными?
— Нет, конечно. У меня прекрасные родители. Но они не понимают моего желания попытаться стать писательницей.
Марк Бенедикт нахмурился.
— Уверен, если ты объяснишь им…
— Не получится. Они считают, что я витаю в облаках, и хотят вернуть меня на землю. Писать можно после целого дня нормальной работы, раз уж у меня такое хобби. Я должна буду каждый раз все бросать, когда для меня найдётся настоящее дело, а дома оно есть всегда. — Талия помолчала. — Поэтому я хочу следовать своему плану и остаться в Лондоне. Поверьте, я не обременю вас надолго. Как только я найду место, где смогу жить, я уберусь.
— Уверен, что найдешь. Даю тебе неделю, и не испытывай мое человеколюбие.
— Не стану.
— Отлично. Теперь я хочу, чтобы из моей спальни и ванной исчезли все следы твоего пребывания. Даю тебе час. Остальные вопросы нашего совместного пребывания обсудим позже.
— Я использовала ваш кабинет для работы. Там принтер…
— Да? Наверняка тебе разрешил Кит.
— Да. — Талия стиснула руки на коленях. — Честно говоря, это было одним из главных преимуществ жизни здесь. Вероятно, он не ожидал, что вы так быстро вернетесь из Африки.
— Он вообще ни о чем не думал. Даже если бы не гражданская война, я бы вернулся через несколько недель. Мы почти завершили строительство, и он знал об этом. Он знал, что я не стану терпеть его присутствие в квартире, когда вернусь. — Марк покачал головой. — Думаю, он все подстроил специально.
— Но зачем он втянул меня в ваш конфликт?
— Ничего личного. Уверен, твои чувства он вообще не принимал в расчет. Ты просто стала орудием.
— Меня никто так бессовестно не использовал.
— Не переживай. Ты — не единственная его жертва. — Марк посмотрел на часы. — Пожалуй, начинай освобождать мою территорию, мне скоро нужно уходить.
— Вы уходите?
— Да. — Он встал с дивана. — Как я уже говорил, мне нужно расслабиться и восстановить силы.
— Но вы так измучены… — простодушно заметила Талия.
— Не до такой степени, дорогая, — насмешливо протянул он. — Но надеюсь, стать таковым к утру. Еще вопросы есть?
— Нет. — Лицо Талии горело от смущения.
Она стиснула зубы и тоже поднялась. Не стоило проявлять симпатию к Марку Бенедикту, ругала она себя. Больше она в эту ловушку не попадется.
— Я хотел бы получить обратно свой халат, — бросил он насмешливо ей в спину.
Жаль, что у нее не хватит смелости вернуть его прямо сейчас, кипя от негодования, подумала Талия.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В джинсах и рубашке, с волосами, забранными в хвост, Талия почувствовала себя увереннее.
Она тщательно собрала свои вещи и перенесла их во вторую спальню, потом перестелила постель на хозяйской кровати. Она даже протерла влажной тряпкой мебель и вымыла ванную комнату, чтобы стереть все следы своего пребывания.
Хорошо еще, что он не стоял над душой, хотя она и ожидала чего-нибудь в этом роде.