— Неважно. Я скоро буду.
Мчась по скрытой мрачными тенями площади, Фом поразился ее заброшенности. Казалось, она омрачена патиной древности и упадка. Старые строения походили на корпусы обветшавших кораблей, обросших ракушками и выброшенных на сушу с отливом вышедшего из моды стиля.
Когда он подъехал к Померании Хаус, ее окна внезапно осветились. У дома был припаркован большой, мощный автомобиль; швейцар стоял на тротуаре, панибратски изучая колонку последних новостей в газете, принадлежавшей шоферу этого автомобиля.
По своему обыкновению Фом внимательно изучил обоих мужчин. Водитель был этаким неуклюжим Геркулесом, его не закрытая очками часть лица была типично угрюмой. Швейцар скорее показался Фому типичным рабочим: пожилой, рассудительный человек с квадратным лицом и внимательными голубыми глазами.
Тот, однако, не разделял одобрения Фома и недовольно взглянул на него. Детектив понимал причину его инстинктивной неприязни: он знал, что его считают недополицейским полуфабрикатом и, следовательно, избегают, как легкой формы чумы.
Швейцар застыл и заговорил с шофером официальным тоном.
— Твой босс говорит не ждать его. Он может задержаться здесь до полуночи.
— Должен ли я вернуться и забрать мисс Эвелин? — спросил шофер с нотками любопытства в голосе, но на швейцара это не подействовало.
— Я передал тебе сообщение, — ответил тот.
Когда автомобиль подъехал ближе, он обратился к Фому:
— Из агентства? Вас ждут. Сюда, пожалуйста.
Фом прошел за ним в холл Померании Хаус. Осмотревшись, он отчасти ощутил себя так, будто находился в музее. У здания были прекрасные пропорции, хоть часть его и была отведена под офисы. Большая часть панелей на стенах сохранилась, как и большой овальный портрет в потускневшей позолоченной раме над оригинальной резной каминной полкой. На нем был изображен бывший владелец этого дома — сэр Джошуа Рейнольдс в образе георгианского денди с румяными щеками и в напудренном парике.
Старая, давно не используемая хрустальная люстра по-прежнему свисала с потолка. Со своего пьедестала статуя нимфы укоризненно смотрела на каждого посетителя телефонной будки, как если бы это была кабинка для переодевания, в которой она оставила свою одежду, а теперь ей не дают туда вернуться.
Среди этих реликтов восемнадцатого века он отметил, что выложенный мраморными плитами пол и неглубокие ступени изгибающейся лестницы красного дерева были покрыты современным резиновым офисным ковриком. Батареи отопления никак не были замаскированы, а осветительные приборы были современными, под стать выкрашенным дверям, ведущим в перестроенную часть здания. Швейцар указал большим пальцем в сторону лестницы.
— Это там, на втором этаже. Я не могу сопровождать вас, мне приказано следить за входом.
— У вас нет лифта? — поинтересовался Фом.
— Нет. Босс старался производить как можно меньше изменений… Никогда нельзя знать заранее…
Фом кивнул, показывая, что понимает: над старым особняком нависла мрачная угроза сноса, и владелец не спешил вкладывать в него средства. Он быстро пересек холл и взбежал вверх по лестнице, каждым шагом покрывая сразу три ступеньки.
Три человека — двое мужчин и полная женщина — стояли на лестничной площадке второго этажа, а рыжеволосая девушка вертелась на лестничном пролете, ведущем на следующий этаж. Фом знал майора Помероя в лицо, да и в любом случае было нетрудно определить, кто отец пропавшей девушки. Кросс был охвачен бурными эмоциями, его руки были сжаты в кулаки, а зубы были стиснуты в попытке контролировать мышцы лица.
Майор вышел вперед, чтобы поприветствовать Фома и представить его клиенту, но сыщик пресек все формальности. Игнорируя остальных, он обратился к Кроссу, кратко изложив те невнятные объяснения, которые он получил по телефону:
— Ваша дочь исчезла, и нам нельзя терять время. Предоставьте мне факты.
Услышав его сдержанный голос, Кросс взял себя в руки.
— Мы прибыли сюда вместе около четырех часов. Моя дочь прошла в эту комнату, — он указал на дверь шестнадцатого номера. — Однако обратно оттуда она не вышла.
— Значит, она должна все еще оставаться внутри.
— Нет. Она исчезла.
Фом уставился на него, размышляя о том, обманщик перед ним или обманутый. Кросс сам мог быть пособником в каком-нибудь пока неустановленном хитроумном трюке, но мог быть и жертвой мошенничества.
— Кто арендует комнату номер шестнадцать? — спросил сыщик.