Охваченная предчувствием, Виола обошла вокруг здания в поисках пробивающейся полоски света или шепота, доносящегося изнутри, но ничто не нарушало ни тишины, ни темноты. Когда девушка подошла к задней двери, ее отчаяние достигло предела, и она действовала, не задумываясь о последствиях. Наклонившись над гаревой дорожкой, она подобрала кирпич и разбила стекло.
После того как Виола просунула руку в зазубренное отверстие, ей пришлось опасно поднапрячься, чтобы достать до задвижки, но сумела отодвинуть ее и войти в дом. В течение нескольких секунд она стояла в темноте, не смея пошевелиться или выдать свое присутствие. Осмелев, она стала на ощупь искать выключатель на стене.
Электрический свет выявил, что дом занимал муниципалитет, а, следовательно, он был занят формально. Виола осмотрела выложенную белой плиткой кухню, оснащенную шкафом с ящиками и холодильником, предоставленными вместе с домом. Здесь присутствовали следы недавнего использования и небрежности: использованная заварка, яичная скорлупа и окурки, затушенные в раковине. Чайник на газовой плите стоял криво, из бледно-желтого фарфорового крана капала вода.
Виола вытянула шею и напрягла слух, вслушиваясь.
— Пусто, — прошептала она. — Они ушли.
Теперь Виола боялась уже не внезапного нападения, а запустения. С тяжелым сердцем она проделала тщательный обыск дома, принуждая себя обследовать каждый шкаф или укромный уголок, куда можно было спрятать тело.
Верхний этаж был таким же голым, каким его оставили строители, за исключением ванной. Скомканные полотенца и мыло, лежащее в воде, говорили о том, что ванную использовали по назначению. Но именно комнаты на первом этаже были наиболее изобличающими. Кто-то жил в одной из них — в ней была кровать с измятым бельем и дешевый гарнитур. Другая была заполнена разномастной мебелью. Книги были неряшливо свалены в кучи на полу рядом с разбитым микроскопом и пишущей машинкой.
Тщательно занавешенные окна явно были уловкой, чтобы рассеять подозрения прохожих, так как почти все полы оставались голыми, было всего несколько ковров. У Виолы застучало в висках, когда она узнала эту нефритовую и оранжевую расцветку. Здесь были также яркие подушки из квартиры Гойи, а ее зеркало было прислонено к стене, разделенное на две части — стекло отдельно от рамы.
Фотография священнослужителя, стоящая перевернутой на каминной полке, подсказала ей обладателя студенческой библиотеки и разномастных стола и стульев. Все они принадлежали мисс Пауэр… связывая, таким образом, этих двух женщин в зловещем партнерстве.
Но здесь не было никаких следов Беатрис — не осталось никаких личных принадлежностей, даже слабого аромата ее особых тонких духов — яблоневого цвета. Виола не нашла ничего, пока ее каблук не поскользнулся на чем-то, что лежало на проходе, когда она уже выходила из дома.
Девушка подняла это — и этим оказалась увядшая орхидея, которая когда-то была белой.
Осторожно положив ее в сумку, Виола снова принялась раздумывать. Было мучением знать, что Беатрис на самом деле была здесь совсем недавно, и что она, вероятно, разминулась с ней на считанные минуты. Девушка чувствовала бесцельность и беспомощность, будто дрейфующая рулевая лодка перед бурей. Последней ее целью оставалось безрассудное побуждение — вернуться в Лондон.
Пошатываясь от усталости, Виола шла по главной дороге, у нее кружилась голова, а ее ноги были тяжелыми, будто налитые свинцом. Она знала, что физически не сможет дойти даже до Фоксли, но это не тревожило ее. Она могла идти, пока не упадет. После этого уже ничего нельзя было сделать.
Внезапно фары мощного автомобиля осветили ее шатающуюся фигуру. Проехав мимо нее, машина остановилась, и из нее вышел водитель, направившийся к ней.
— Моя хозяйка хочет узнать, не надо ли вас подбросить.
Виола была слишком измучена и смогла только прошептать пожилой паре, которая ехала в этой машине, слова благодарности и название места, куда она направлялась. Она мельком заметила, что это были пожилые люди с крупными румяными лицами, седыми волосами и в очках в роговой оправе. Они казались состоятельными и любезными людьми. После того как жена твердо пресекла любопытство своего мужа, он перестал расспрашивать девушку, и Виоле дали откинуться на спинку сиденья с закрытыми глазами и ощутить исцеляющее спокойствие.