«Для кооперирования всех сил на Севере и выработки согласованных действий из ставки Бочкарева в Якутский округ для связи с подпольем, — сообщал в другом письме Ефимов, — выехал подпоручик Раков, по документам Бережнов. Служил в армии Колчака, в бандах атамана Семенова, находился на стороне Коробейникова. Приметы: рост средний, глаза серые, волосы русые, небольшая окладистая борода, на лбу шрам от удара саблей. Разговаривает на английском, якутском языках. Часто употребляет слово «господин»…
Самые последние были и совсем короткими:
«Уполномоченный рабкрина Беляницкий провокатор. Пользуется авторитетом у Шулепова». «Котенко и Синявин по доносу попа Сизых схвачены в местечке Элелях и расстреляны Шулеповым»… «Полковник Шулепов через радиста Казеко поддерживает связь с американцем Кореном. «Сокур» знает Корена как зоолога, изучающего животный мир на Колыме. Американский ученый большими партиями отправляет препарированных животных и птиц на свою родину»…
«Негусто, негусто, — рассуждал про себя Волков. — С такими сведениями далеко не уедешь… Не сведения, сплошная шарада»…
— «В адрес Бочкарева и Деревянова из Америки Свенсоном направлена шхуна с оружием, — прочитал вслух Садыков, — выгрузка состоится в Аллаихе. Необходимо перехватить шхуну на трассе Ледовитого». И решительно добавил: — Закрывать надо Север, Петр Григорьевич!
— Легко сказать, — Волков усмехнулся: — Ты думаешь, я против? Силенок нам с тобой не хватает… Но ты не кручинься: шхуну мы возьмем! Должны взять… Это наш святой долг, Садыков!
Шулепов был в ярости. Он метался по комнате и не находил места. Отряд казаков, подготовивший засаду красным, сам попал в ловушку. Из полусотни в лагерь вернулась лишь треть.
Шулепов остановился около Мельгувье. Он сидел на шкуре оленя, поджав под себя ноги, и, казалось, дремал.
— Идиот! — зло прошипел Шулепов. — Какого черта ты скрутил «Моську»?
— Ай, нехорошо, господин полковник. Зачем кричишь так? — Мельгувье поднял голову.
— Убить тебя мало, — вскипел Шулепов. — Он фотографию тебе показывал?
— Твой Третьяков показывал и тот другой, Печукан. Он двумя днями раньше приезжал. Вначале я засомневался. «Почему, — думаю, — Чирпы — постоянный наш связной не приехал?» Но он, кроме фотокарточки, часы твои с надписью показал, — ответил Мельгувье.
Шулепов сжал кулаки, послышался хруст пальцев.
— Сколько ты сюда ехал?
— Шесть раз чай пил.
Полковник задумался.
— Скажи, Мельгувье, где теперь может быть этот Печукан?
— Если Энтен и Ачиматаль на местах, то, однако, на мысе.
Шулепов прошел к двери и открыл ее ударом сапога.
— Адъютант! — крикнул он.
Жижин, вытянувшись в струнку, стоял перед ним.
— Через пять минут здесь должен стоять отец Стефан, — приказал Шулепов и, покачиваясь, вошел к радисту.
— Не отвечает? — спросил он Казеко.
Радист беспомощно развел руками.
Шулепов вернулся в кабинет. Мельгувье с наслаждением посасывал трубку.
— Мельгувье, — полковник присел на край стола, — ты говоришь, тот человек назвался Печуканом?
— Опять ты сомневаешься, — не вынимая трубки изо рта, ответил чукча.
— А как он выглядел?
Мельгувье, вспоминая, прикрыл глаза, произнес:
— Ростом чуть выше меня… Крепкий, грудь широкая… А вот руки небольшие, словно у женщины. Вот и все, однако.
— Плохой из тебя филер, Мельгувье!
— Я торговать умею! — По широкому лицу чукчи прокатилась обида. Полковник ничего ответить не успел, в дверях показалась неприкрытая голова Стефана. Шулепов поднялся навстречу.
— Как здоровье, отец Стефан?
— Слава богу, пока терпимо, — Стефан прошел к столу, сел на табурет.
— Прости, что потревожил в столь ранний час. Кстати, сколько на твоих? — кажется, впервые Шулепов так жадно всматривался в глаза отца Стефана.
— Я их отцу Владимиру одолжил, — сказал несколько недоуменно Стефан.
Шулепов налег грудью на стол, кресты на кителе глухо дзинькнули.
— Зачем вдруг часы благочинному понадобились?
— В пути часы нужнее… Три наслега объехать надо…
— И когда же он вернется? — перебил полковник Стефана.
— Недели через две, говорил. Работа эта нескорая, людишки на лепту нынче скупы.