Когда на другое утро ко мне пришли министр Марсель Бизукиро и префект полиции из Букаву, я первым делом осведомился у них, жив ли Жан Мирухо, прежний президент провинции Киву. Они заверили меня, что с ним все в порядке. Действительно, выяснилось, что за это время он снова стал в чести и даже получил пост министра.
Полицейский чиновник строен, с живыми, умными глазами. Бизукиро же степенный и рассудительный. Дело в том, что его правительство намерено сохранить в подвластной им области оба национальных парка (и Гарамба, и Киву). Они хорошо понимают, что доверчивые дикие животные могут привлечь в их страну толпы туристов. Животный мир их национальных парков не только достояние конголезского народа, но и всего человечества. Они готовы продолжать дело охраны природы, сохранить парки как культурное богатство всех народов. Носороги тоже принадлежат всем.
Я был несказанно удивлен и рад услышать такие речи из уст африканских политических деятелей. Мы всегда опасались, что слишком поздно начали пропагандировать эти истины и новые африканские властители скорей будут прислушиваться к мнению тех европейцев, которые нас высмеивают и оспаривают у нас право считать зебр и слонов таким же ценным культурным достоянием всего человечества, как Акрополь и Лувр. Чьему же примеру последуют новые африканские вожди — тех деятелей из Европы и Соединенных Штатов, которые считают, что слонов надо безжалостно отстреливать, или нашему, кучки невлиятельных энтузиастов в национальных парках?
Во всяком случае, новые африканские правительства настроены наилучшим для нас образом. Не знаю, что их склонило к этому — действительно ли любовь к слонам и горным гориллам, но это и не важно.
Меня тронуло и другое — письмо из Африки, написанное по-французски. Один из министров правительства Гизенги дал его уезжающему в отпуск в Европу бельгийскому администратору Гарамба-парка. «Мы благодарны Вам за то, что Вы не сбежали, подобно другим бельгийским чиновникам, а остались работать в национальном парке, помогая нам своими большими знаниями и опытом, продолжая служить этой важной этической проблеме независимо от перемены власти. Нам известно, что Вам в это время приходилось испытывать лишения, что некоторые неразумные люди жестоко с Вами обходились. Но Вы, безусловно, сказали себе: „Прости им, ведь они не ведают, что творят“».
Оба министра, сидящие в моем кабинете, мыслят так же. Они попросили меня пропагандировать в Германии и вообще в Европе туристские поездки в Киву-парк. Без посетителей он не сможет долго продержаться. Я им разъяснил, что сейчас при всем желании никого не уговоришь ехать в Конго. Многие отказались даже от своих поездок в Западную Африку и Кению, потому что путают Конго со странами, отделенными от него многими тысячами километров.
Ho важнее другое. В одном лишь Киву-парке четыреста лесников и рабочих уже в течение трех месяцев не получают жалованья. В этом сейчас основная опасность, потому что нужда может заставить этих несчастных людей начать стрелять животных в собственном Национальном парке.
«He могли Вы вы каким-нибудь образом здесь, в Германии, достать денег, чтобы заплатить им хотя бы за пару месяцев? Наши кассы пустуют».
Об этом я уже знал и поэтому сказал, что, если мне удастся раздобыть денег, я не стану посылать их в министерство в Стэнливиле, а непосредственно сам расплачусь в Рвинди с лесниками. У моих гостей были с собой правительственные бланки, и мы заключили торжественное соглашение, своего рода государственный договор между директором зоопарка и африканским правительством. В случае моего приезда мне обещали предоставить машину и вооруженную охрану.
Я разослал телеграммы по всему свету, с кем мог, соединялся по телефону. В конце концов, африканцы ведь доказали, что они полны решимости и желания сохранить свои национальные парки. Африканские животные должны еще достаться нашим детям и внукам, они принадлежат всему человечеству. Это касается не одних конголезцев, а всех и каждого! Поэтому в тот момент, когда в Конго наступили временные трудности, народы других стран тоже должны позаботиться о диких животных Африки. Но отклика на мой призыв не последовало.
С большим трудом нашему Зоологическому обществу удалось наконец собрать средства на оплату жалованья персоналу Национального парка Киву за несколько месяцев. Мы быстро обменяли марки на конголезские франки, а доктор Верхарен приехал за ними во Франкфурт и собственноручно доставил в Киву-парк. Потом в течение нескольких недель я ничего о нем не слышал. Но вот в один прекрасный день пришла открытка от незнакомого мне европейца из Киву. Он спрашивал, известно ли мне, что Верхарен и Мбуранумве (африканский директор Киву-парка) взяты в плен и избиты солдатами близлежащей воинской части за то, что они якобы «продали Национальный парк европейцам».