На масельгском направлении
В этот тихий декабрьский вечер передовая, уставшая от дневной перестрелки, отдыхала. И лишь осветительные ракеты, взлетавшие одна за другой — то с нашей стороны, то с позиций немцев, держали утомленных бойцов в напряжении: казалось, в любой момент тишина может взорваться гулом артиллерийских орудий и треском автоматных очередей…
В землянку разведчиков 290-го стрелкового полка, где старшина Таранов рассказывал отдыхавшим бойцам анекдоты, заглянул политрук Либезов. Бойцы начали подниматься со своих мест. Политрук махнул рукой, чтобы не вставали, взял чурбак, поднес его поближе к буржуйке, дышащей теплом, и тоже сел.
— Так что… что там дальше? — нетерпеливо вскрикнул красноармеец Трофимов, обращаясь к старшине, чтобы тот продолжил свой анекдот.
— А дальше, Ваня, ничего хорошего, — отозвался улыбаясь Таранов и посмотрел на Либезова. — Дальше, я думаю, нам товарищ политрук что-нибудь расскажет. Вот честное слово, по глазам вижу: что-то важное. Угадал, товарищ политрук?
— Угадали, старшина, — подтвердил Либезов, — завтра наш полк перебрасывают под Масельгскую.
— Вот так штука! — воскликнул старшина. — Где же этот населенный пункт — далеко, близко?
Он больше всего боялся всяких переходов, смен места дислокации — это доставляло ему массу хлопот. Ребятам что — взял винтовку, пулемет и шагай себе, а ему на новое место перебраться — значит, опять хозяйством да знакомствами среди тыловиков и снабженцев обзаводиться. Не шутка — целый взвод обуть, одеть да накормить!
Масельгская — железнодорожная станция, южное направление фронта, — уточнил политрук.
— А-а-а, вспомнил! — опять заговорил старшина. — У меня земляк в тех местах воюет. Рассказывал, там такая заваруха! Прямо по железной дороге траншеи прорыты. Верно ли, товарищ политрук?
— Верно, старшина! — ответил Либезов и встал. — Так что готовьтесь в путь. А комвзвода вам точнее скажет: когда, куда и зачем. — Политрук отнес в угол землянки чурбак, на котором сидел, и направился к выходу.
Политрука Николая Либезова во взводе уважали, ему верили: он никогда не ругался, не хитрил, никого не обманывал, всегда говорил правду, какой бы горькой она ни была. За глаза бойцы называли; его Интеллигентом. До войны Либезов работал в редакции газеты «Ленинградская правда», заведовал одним из отделов. И с приходом его заметно улучшилось политическое воспитание разведчиков. Он умел убеждать партийным словом, был храбр и в бою всегда находился впереди.
Когда политрук ушел, в землянке поднялся гвалт — говорили, кричали все сразу, и было непонятно, радовались бойцы передислокации или наоборот. Уже дважды менялись караулы, а в землянке прокуренной до невозможности, продолжали обсуждать новость, сообщенную политруком. И лишь за полночь разговоры постепенно стихли, все угомонились и улеглись спать, доверившись проверенной жизнью поговорке: утро вечера мудренее…
А утром 5 декабря разведвзвод младшего лейтенанта Дубровина, как и другие подразделения 290-го стрелкового полка, погрузился в эшелон и отправился на новый участок фронта, где к тому времени складывалась неблагоприятная для нас обстановка.
Немецко-финское командование, сосредоточив в районе станции Масельгская Кировской железной дороги большое количество войск, под прикрытием авиации предприняло новое наступление. Фашистам удалось прорваться к разъезду Быстряги. Создалась реальная угроза выхода противника в тыл наших войск. 290-й стрелковый полк майора С. И. Азарова, едва выгрузившись из теплушек, сразу же вступил в бой с передовыми частями врага и через несколько дней совместно с другими полками 186-й дивизии при поддержке танков и артиллерии отбросил противника на 7 километров от станции. Потом началась ожесточенная схватка за село Великая Губа.
Взводу разведки Дубровина было приказано захватить ночью поселок и разгромить размещенный там гарнизон противника. Захватив с собой бутылки с горючей жидкостью, бойцы незаметно подобрались к поселку и по сигналу красной ракеты начали забрасывать бутылками дома, в которых разместились захватчики. В этом скоротечном бою взвод уничтожил до полусотни финских солдат. С нашей стороны потерь пока не было. Но раненые были, среди них и сам комвзвода Дубровин.
В этом бою особо отличились командиры отделений Александр Киселев, Василий Иванов, рядовой Иван Трофимов, сержант Николай Гуляев, за что получили потом благодарность от командующего фронтом генерал-лейтенанта Фролова.
Но это было потом. А в ту декабрьскую ночь разведчики не спали. Они долбили мерзлую землю, рыли окопы, строили оборонительные сооружения. С перевязанной левой рукой, обожженной вражеской пулей в бою, командир взвода Дубровин бегал от бойца к бойцу, зло повторяя одно и то же: — Быстрее, быстрее, ребята! До утра надо успеть! — Он понимал, что противник не смирится с потерей стратегически важного для него пункта и с рассветом попытается отбить Великую Губу. Он бегал от окопа к окопу, вернее — между небольших углублений, которые успели отрыть в промерзлом грунте его разведчики, и торопил — Быстрее, быстрее! Кто хочет остаться в живых, грызите землю, долбите ее. Только она вас спасет!