Вскоре перед позициями разведчиков показались и немцы. Их было значительно больше.
— Коля! Справа танки! — вдруг крикнул сержанту Таранов.
— Вижу танки! — хладнокровно ответил Гуляев, продолжая стрелять по финским лыжникам.
На позиции разведчиков из-за пригорка выполз немецкий танк. Раскидывая гусеницами снег, он прокладывал дорогу прятавшимся за ним солдатам.
Либезов заметался, но ни гранат, ни бутылок с зажигательной смесью у него не оказалось.
— Трофимов! Танк твой! — приказал Гуляев.
Либезов хорошо знал своих подчиненных, не раз видел их в бою, но подобные команды от сержанта Гуляева слышал впервые. Просто и хладнокровно: словно Трофимов сейчас встанет — и танк его. Но Трофимов не встал, он взял в руки две бутылки с горючей смесью и змеей выполз из своего окопа навстречу двигавшемуся танку. Пополз он, глубоко зарываясь в снег, так что видны были только его шапка да быстро мелькавшие сапоги. Когда танк почти поравнялся с ним, он резко поднялся и бросил в него одну за другой свои бутылки, затем снова упал на землю и так же быстро пополз назад.
Танк загорелся. Но не остановился. Охваченный огнем и темно-желтым дымом, он продолжал двигаться вперед, только уже вслепую, так как огненная жидкость растеклась по его броне от башни до гусениц, захватив и смотровые щели.
Большой огненной свечой он прополз по позициям разведчиков и пополз дальше — на поселок, а вслед за ним в окопы ворвались немцы. Завязалась жестокая рукопашная схватка.
Либезов прижался к стенке окопа, почти в живот Упер приклад автомата и стрелял одиночными выстрелами в набегавших на него фашистов, опасаясь попасть в своих. Но тут сильный удар выбил из его рук автомат, затем перед ним возникло острое жало стального штыка. Это был только миг! Политрук резко отклонился в сторону — и чужой штык пронзил стенку окопа. Обуянный злостью и страхом, Либезов схватил напавшего на него немца за горло и стал его душить. Не понимая почему, он вдруг закричал не своим голосом: «Гуляев, Гуляев! Где ты?!» — и душил, душил, как показалось ему, здоровенного фашиста. Повалить его на землю он не мог — не давал слишком тесный окоп. Немец хрипел, но не поддавался. Политрук, собрав последние силы, крепче ухватился за горло фашиста и начал трясти его, при этом у него непроизвольно вырвался такой трехэтажный мат, какой вряд ли когда-либо слышал сам. Так мог ругаться только старшина Таранов. Но это бессознательное ругательство, видимо, придало силы политруку. Тут на помощь ему подоспел Гуляев и, не спрыгивая в окоп, сильно ударил немца по голове прикладом винтовки, тот сразу же обмяк и осел.
Политрук выскочил из окопа. Бой уже затихал. Остатки прорвавшихся на позиции немцев повернули назад. Но политрук еще долго не мог успокоиться, в нем никак не могла затихнуть взбудораженная ожесточенностью кровь и руки продолжали трястись.
Наконец он пришел в себя, огляделся вокруг. Бойцы понемногу собирались вместе. Возле окопов осталось более двух десятков вражеских трупов.
К политруку подошел сержант Гуляев. Помолчал. Потом достал кисет с махоркой и протянул его Либезову. Тот отрицательно мотнул головой. Сержант, свернув себе цигарку, сунул кисет обратно в карман и присел на бруствер окопа.
— А здорово вы его, товарищ политрук, — показал Гуляев на убитого немца, скорчившегося в окопе.
— Так это ж вы его, Гуляев!
— Нет, я не об этом, — ответил сержант. — Я говорю, здорово вы его матом обложили. Ты слышал, Таранов? — повернулся он к старшине.
— Да, здорово! Лучше, чем я, — подтвердил старшина и добавил — А с ними, ей-богу, без мату никак нельзя!
Все рассмеялись. Улыбнулся и Либезов.
Странное дело, еще несколько минут назад разведчики дрались не на жизнь, а на смерть, но ни у кого из них не было сейчас чувства отчаяния, растерянности. Словно присели передохнуть после тяжелой работы. Война приучила их!
Великую Губу немцы не смогли отбить. Они не раз пытались сделать это, но каждый раз вынуждены были отступить перед мужеством бойцов разведвзвода. Фашисты потеряли здесь не одну сотню своих солдат и офицеров. И наша активная оборона под Масельгской способствовала тому, что враг не осмелился больше на новое крупное наступление, он ушел в глубокую оборону. Станция Масельгская стала для противника самой крайней северной станцией Кировской железной дороги, которой им удалось достичь в 1941 году. Дальше они не прошли.
Несмотря на приказы Гитлера во что бы то ни стало захватить Мурманск, дивизия СС «Север», 2-я и 3-я горно-стрелковые дивизии немцев не смогли этого сделать. А 2-й и 7-й армейские корпуса финнов с приданной 8-й пехотной дивизией, сумевшие в конце 1941 года перерезать в районе Медвежьегорска Кировскую железную дорогу, были измотаны в непрерывных боях и остановлены советскими войсками на станции Масельгская.