Меллон повернулся к Гартону, игриво поморгал глазами и сказал:
— Если хочешь что-нибудь пососать, милый, я могу предложить тебе кое-что повкуснее, чем эта шляпа.
В эту минуту Гартон твердо решил отметелить этого петуха, так расквасить ему физиономию, чтобы на всю жизнь запомнил. Никто еще не предлагал ему, Гартону, пососать член. Никто.
Он двинулся навстречу Меллону. Дружок Меллона Хагарти, встревожившись, потянул Меллона за руку, пытаясь увести его прочь, но Меллон не тронулся с места и только улыбался. Потом в полиции Гартон уверял Хьюза и Конли, что почти не сомневался, что Меллон был под кайфом. Да, согласился Хагарти, когда полицейские Гарднер и Ривз высказали это предположение, Адриан действительно был под кайфом, потому что съел на карнавале два жареных пончика с медом — единственное, что он съел за весь день, — а потому не в состоянии был реально осознать угрозу, которую представлял для него Гартон.
— Но Адриан ведь каков, — сказал Дон, вытирая глаза салфеткой и размазывая по лицу тушь с блестками. — У него не было никакой защитной окраски. Он был одним из тех простаков, которые считают, что все нормально, все образуется. Адриану, возможно, сильно не поздоровилось, если б Гартон не почувствовал, что его кто-то постукивает по плечу. Оказалось, полицейская дубинка. Он обернулся и увидел Фрэнка Махена, еще одну деррийскую знаменитость.
— Не обращай внимания, парень, — увещевал Гартона Махен. — Ты знай свое дело, а этих голубых оставь в покое. Иди себе веселись.
— Вы слышали, как он обозвал меня?! — запальчиво обратился к друзьям Гартон. К нему подошли Анвин и Дубей. Почуяв, что дело приняло нежелательный оборот, они попытались увести его, но Гартон, тряхнув плечами, сбросил их руки; он бы обрушился на приятелей с кулаками, если бы они стали упорствовать. Его мужское достоинство требовало мести за оскорбление. Никто еще ни разу не предлагал ему пососать. Никто.
— Я что-то не верю, что он тебя обозвал, — ответил Махен. — Уверен, ты первый заговорил с ним. Ну, сынок, давай топай своей дорогой. Не хотелось бы тебя принуждать к этому.
— Он обозвал меня козлом.
— А что ты разволновался? А вдруг так и есть на самом деле? — спросил Махен, выказывая искренний интерес, и Гартон безобразно покраснел.
В продолжение этой беседы Хагарти с нарастающим отчаянием пытался увести друга из опасного места.
— Ку-ку, милый! — полуобернувшись, с чувством попрощался Адриан.
— Заткнись, липучка задастая! — прикрикнул на него Махен. — Валяй отсюда.
Гартон хотел было броситься на Меллона, но Махен схватил его за плечи.
— Я ведь, приятель, могу забрать тебя в участок, — пригрозил Махен. — Будешь у меня плохо вести — загремишь.
— Еще раз увижу — вмажу, понял? — проревел Гартон вслед удаляющейся парочке; голубые обернули головы, уставились на него. — А еще раз в этой шляпе увижу, урою, усек? В нашем городе пидарам не место.
Не оборачиваясь, Меллон помахал пальцами левой руки, ногти его были выкрашены в светло-вишневый цвет. Сделав ручкой, он вызывающе завихлял бедрами. Гартон снова сорвался с места.
— Еще одно слово или движение — и я тебя заберу, — по-хорошему предупредил Махен. — Поверь, приятель, я ведь на ветер слов не бросаю.
— Не надо, Паук, — смущенно сказал Крис Анвин. — Чего ты кипятишься?
— Вам что, нравятся такие типы? — спросил Паук у Махена, совершенно игнорируя Криса Анвина.
— Я отношусь к ним нейтрально, — пояснил Махен. — А что мне нравится, так это спокойствие и порядок, а ты нарушаешь то, что мне нравится. Что, хочешь со мной проехать в участок?
— Да брось ты, Паук, — тихо проговорил Стив Дубей. — Пойдем, там сосиски горячие.
Паук демонстративно неторопливо оправил на себе тенниску и расческой убрал волосы со лба. Махен, тоже дававший показания наутро после убийства Адриана, потом сказал: «Гартон со своими дружками убрался подобру-поздорову. Насколько я помню, последние его слова были: «Еще раз увижу — урою».
6
— Отпустите меня, пожалуйста. Я должен поговорить с матерью, — в третий раз попросил Стив Дубей. — Надо, чтобы она успокоила моего отчима, а то я приду домой — там такой мрак будет, сплошная махаловка.
— Немного погодя, — заверил его полицейский Чарльз Аварино.
Аварино и его напарник Барни Моррисон отлично знали, что Стив не попадет домой этим вечером и, возможно, вернется туда не скоро. Парень, похоже, не сознавал, какими тяжелыми последствиями чреват для него этот арест; Аварино не удивился бы, узнав, что шестнадцатилетний Дубей лишь недавно одолел начальную школу.
В то время он все еще учился в неполной средней школе на Уотер-стрит. Его коэффициент умственного развития по системе Вехслера составлял 68, он был вычислен во время третьей безуспешной попытки Стива одолеть седьмой класс.
— Расскажи, что происходило после того, как ты увидел, что Меллон вышел из кафе «Сокол».
— Нет, начальник, лучше не надо.
— Это еще почему? — удивился Аварино.
— Я уж и так много вам рассказал.
— Ты зачем сюда пришел? Рассказывать! Разве не так? — возразил Аварино.
— Так-то так… но…
— Послушай, — ласково произнес Моррисон, присаживаясь рядом с Дубеем, и щелчком выбил из пачки сигарету. — Ты что, думаешь, мы с Чиком такие же, как эта педерастня?
— Не знаю…
— Разве мы похожи на голубых?
— Нет, но…
— Мы твои друзья, Стив, — важно заключил Моррисон. — И поверь: тебе, Крису и Пауку скоро понадобятся люди, которые могли бы вам помочь. Потому что завтра, когда в городе узнают о случившемся, все в гневе и ужасе будут требовать, чтобы тебя приговорили к смерти.
Стива Дубея охватила смутная тревога. Аварино, легко читавший коротенькие мысли этого волосатого сопляка, догадался, что он снова думает о своем отчиме. И хотя у Аварино не было ни малейших симпатий к многочисленной голубой публике — как всякий другой полицейский, находящийся на службе, он не чаял дождаться того дня, когда кафе «Сокол» навсегда прикроют, — он бы с радостью отпустил Дубея домой, дав ему воспитательный пинок под зад. Он бы с радостью держал руки Стиву, пока отчим нещадно порол бы своего воспитанника. Аварино не любил голубых, но это не значило, по его мнению, что их лучше пытать и убивать. Меллон был зверски убит. Когда его тело достали из-под моста, глаза у Меллона были выпучены от ужаса. А этот сопляк даже не представлял себе, в какой грязной мокрухе он участвовал.
— Мы не хотели его калечить, — повторил Стив. Это означало, что он немного смутился и идет на попятный.
— Вот почему ты хочешь честно нам все рассказать, — с серьезным видом произнес Аварино. — Выложи нам все факты. Может быть, дело выеденного яйца не стоит. Может, и правда, а, Барни?
— Может, и вправду все это одна канитель, — поддакнул Моррисон.
— Ну так что? Расскажешь? Давай по новой, — уговаривал Аварино.
— Ладно, — отозвался Стив и нехотя стал рассказывать.
7
Когда в 1973 году открыли кафе «Сокол», Элмер Курти считал, что его клиентами будут в основном пассажиры. Рядом находилась автобусная станция, откуда машины шли на Трейвейс, Грейхаунд и Арустиук. Но он не учел, что среди этой публики окажется много женщин, а многие едут всем семейством — с женами и детьми. Да и у одиноких пассажиров в хозяйственных сумках лежали бутылочки с молоком; они вообще не выходили из автобусов. Те из них, кто все же заглядывал в кафе, были в основном солдаты и моряки. Они брали по одному пиву, редко по два: второпях, за десять минут в перерыве между автобусами, особенно не разгонишься.
Курти уяснил эти простые истины только в 1977 году, но было уже поздно: он по уши влез в долги и не видел никакого способа, как сделать свое заведение прибыльным. Ему пришла в голову мысль инсценировать поджог, а потом получить страховку, но чтобы это осуществить, надо было нанять профессионала, иначе он попросту будет уличен. А он не знал, где живут ребята — специалисты по поджогам.
В феврале 1977-го он решил, что с этим кафе пора завязывать: если дела не поправятся, он выйдет на автобусную остановку и укатит куда-нибудь во Флориду.