Правая рука выдавала его волнение. Левая, расслабленная, вытянутая на скатерти, просила утешения.
Пеньяранда учтиво поспешил предоставить его:
— Успокойтесь, дорогой друг, успокойтесь! Любовь — это дорожно-транспортное происшествие на дорогах души. Я, как и вы, всегда управлял сердцем с большой осторожностью. Мои brevet[48] были выданы мне опытом, жизнью и книгами. Я вел сердце мастерски, объезжая все проявления безудержных страстей. Но не принимал во внимание неосмотрительности окружающих. Как-то вечером, когда я менее всего этого ожидал, какая-то порывистая душа переехала мои чувства. Это была серьезная авария. Я нажал на гудок, требуя уважать мое одиночество. И почти успел съехать в привычное мне отчаяние. Но меня настиг рок! И мы упали. Меня спасли крылья ангела. Ее — дерево снов. Вызвать полицию? Хм… Последовало долгое разбирательство с оскорблениями и поцелуями. Для разбитого сердца не купишь запчастей. Я потребовал другое сердце. И любовь подарила его мне… С тех самых пор, Оп Олооп, мы живем, компенсируя мои урон и ущерб, в страсти, которая безудержно скользит к смерти с другой душой на соседнем сиденье.
Ивар и Эрик, поначалу сидевшие погруженными в себя, а затем долго перешептывавшиеся между собой, подхватили тему разговора. Бывший капитан вступил первым:
— Инстинкты ведут бой честно. Разум действует тихой сапой. Если бы ты хорошо все обдумал, у тебя не возникло бы таких проблем. Ты сам виноват: слишком веришь в силу разума. Даже поверить сложно, что в твоем возрасте ты сталкиваешься с такими проблемами. К чему тебе твоя так называемая мудрость, если она не может защитить тебя от болезни любви? Потому что любовь подобна крысе в консервной банке. Сначала она радуется добыче. Греет сердце. Но потом начинает шипеть, беситься и отчаянно баламутить дух. Пока наконец, не в силах выбраться, не умирает и не отравляет его навсегда.
— Точно. И душа превращается в ад. Об этом говорила святая Тереза: «inferi sunt ubi foetet et non amantur», «ад — это место, исполненное зловония и лишенное любви».
— …!
— Что вас удивляет? Я — выпускник Марсельского лицея.
— Это как раз неудивительно, а вот то, что вы, сутенер, верите в любовь…
— Разумеется! Я же ее эксплуатирую…
Оп Олооп добродушно скопировал кривые ухмылки окружающих.
Здесь в спор неохотно вступил Ивар:
— Любовь — это общественный вид спорта, регулируемый правилами моды и регламентом отличий…
— Ничего подобного! — парировал Пеньяранда. — Любовь — это бесконечная нежность, теплая лирика, которая начинается с поцелуев и заканчивается слезами. Она нематериальна, но побеждает все, что стоит у нее на пути. Легка, но соединяет в себе жар всех страстей. Молчалива, но вмещает в себя силу всех разговоров. Мы питаем ее. И я верю в ее блеск. Иногда coup de foudre заставляет сердца биться в жарком, неудержимом ритме. Иногда дух человеческий глохнет, ошеломленный переживаниями и страстями. Любовь…
— Любовь!.. Фу!.. Какая пошлость!.. Ик.
— Слаттер, перестаньте!
— Я — ваша жертва… ик. Вы — великий хитрец… ик. Чистый и грязный, как биде… Ик-ик. Я поверил в вашу непорочность… ик. А вы кишите спирохетами… ик-ик.
— Перестаньте, Слаттер!
— Не останавливайте его. Он не говорит ничего такого. Любовь — лишь affiche генетического инстинкта. Affiche недостойного продукта!
— Следите за своими словами, Ивар.
— Я тоже знаю, о чем говорю, по своему опыту. В Голливуде я влюбился в одну прекрасную девушку. Ее отец, ни много ни мало президент Лос-Анджелесского общества евгеники, уверял меня, что она девственница. Хотел поставить на нас эксперимент. Какой обман! Женская красота оказалась не более чем накрашенным сосудом, полным вирусов и гноя… Как я лечился! И до сих пор лечусь… Любовь полностью отвратила меня от себя. Я отправился в путешествие, чтобы отвлечься. Яхты с самками, paquebots с содержанками… Но я так и не смог одолеть тоски. За морем любви скрывается только погибель!
И, словно подчеркивая горечь произнесенного, звукорежиссер тяжело вздохнул.
Что-то вроде депрессивного морока овладело сотрапезниками.
И в этот самый момент раздался мягкий голос Опа Олоопа, перекрывший негромкие перешептывания гостей:
49
Узнайте верности собак и женщин меру,
И все-таки в любовь храните свято веру.
Любовь и солнца свет — весь мир в них заключен.
В любви — не в женщине — для нас блаженство слито.
Нас не сосуд пьянит, а то, что в нем налито.
(Альфред де Мюссе «Уста и чаша».
Пер. А. Д. Мысовской.)