Проблема, конечно, не в Голодоморе, не в оценке сталинских репрессий и даже не в русско–украинских взаимоотношениях. Тревогу и страх вызывает сама тенденция устанавливать историческую правду административно–судебным способом. Украина, страна очень близкая нам. двигается по пути Австрии и еще десяти государств, где, как известно, отрицание Холокоста считается уголовным преступлением. И это не формальный, а действующий закон. Доказательством тому — процесс над известным историком–ревизионистом Дэвидом Ирвингом (его книга «Разгром конвоя PQ‑17» считается классикой военно–исторической науки). Ирвинг, известный ученый и уже очень немолодой человек, получил срок. В тюремной библиотеке он нашел свои книги. Сейчас их изъяли из библиотек нескольких стран. В том числе и из его тюремной библиотеки.
Я могу понять политиков, запрещающих людям свободно обсуждать и толковать историческое прошлое. Не понимаю только одного: у них–то какие могут быть претензии к Гитлеру или Сталину?
Нужно наконец понять, что свобода дискуссий, мнении, позиций — это не политическая, а экзистенциальная ценность. И перед европейской культурой нет преступления страшнее, чем ограничить право личности на сомнение в правильности устоявшейся оценки событий Если Ирвинг считает, что Холокоста не было, он не только имеет право, но и обязан громко говорить об этом, а долг остальных, если они с ним не согласны, аргументировано отстаивать свою точку зрения.
Отступление великих европейских народов, к которым теперь присоединилась и Украина, от принципов, некогда сформировавших европейскую общность и современное мышление, — слишком важное событие, чтобы его можно было оценить по горячим следам. Но я думаю, в книгах будущих историков процессу Ирвинга, как и указу Ющенко, будет уделено должное внимание. Большее, чем безобразно раздутой СМИ «карикатурной войне», случившейся весной и летом 2006 года, и совершенно тривиальному криминально–этническому столкновению в Кондопоге осенью того же года.
Весьма существенным итогом года представляется мне также крупнейшее поражение, которое «цивилизованные страны» понесли в 2006 году от террористов. Я не хочу вдаваться в подробности подготовки известных террористических актов в Лондоне, тем более что они имеют на себе явный отпечаток работы «чьих–то» спецслужб. Замечу лишь, что реакция «международной общественности» на воображаемые или предполагаемые теракты выглядит традиционно неадекватной. Интересно, кто–нибудь подсчитал реальные экономические, политические и гуманитарные потери, вызванные непрерывным ужесточением контроля в аэропортах? В конечном итоге принятые меры понижают связность цивилизации, то есть саму основу существования современного мира. Если такое положение дел — не победа террористов, то я, право же, не знаю, что должно считаться победой? Полный паралич воздушных трасс?
Во всяком случае, уже сегодня я на месте террористов не столько устраивал бы реальные попытки захватывать и взрывать самолеты, сколько распускал бы слухи об этом. Затраты меньше, а экономический, политический и моральный эффект вполне адекватен.
Среди прочих мировых событий выделяются конфликты вокруг ядерных программ Северной Кореи и Ирана, наглядно свидетельствующие о том, что «время жизни» Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) подходит к концу.
Остальные события дадим списком.
В 2006 году Израиль опять воевал с Ливаном: Израилю удалось добиться поставленных целей, но политически дорогой ценой.
Во Франции продолжали жечь автомашины, хотя и не столь эффективно, как в 2005 году.
В Кот-д’Ивуар с переменным успехом прошел государственный переворот. В Таиланде переворот носил военный характер и завершился успешно, несмотря на отдельные «помарки». А вот в Венгрии правительство сохранило власть, несмотря на сильнейшее народное возмущение.
В Японии сменился премьер–министр, но политика страны осталась политикой Д. Коидзуми. Три или четыре раза за год японские руководители официально объявляли миру, что Япония, конечно, может делать ядерное оружие, но не делает и делать не будет. Первый раз я поверил, второй — усомнился…
Россия зачем–то подписала протокол с США относительно вступления в ВТО. По–моему, вступление в эту организацию постепенно становится в нашей стране излюбленной народной игрой, где важен не результат, а участие.