Ричард почувствовал мою тревогу.
— Все будет хорошо. Я вернусь к ужину, — пообещал на прощание, поцеловал мне руку, прижавшись губами к ладони намного дольше, чем позволял этикет, и поспешно покинул особняк.
И соврал, потому что к ужину Беркли не вернулся.
Часы пробили семь, восемь, девять, десять вечера. Напряжение в гостиной, где мы все собрались в ожидании, усиливалось с каждой секундой. Мной вновь завладело это липкое чувство беспомощности, когда ты ничего не можешь сделать и вынуждена лишь сидеть и непрестанно бросать взгляд на часы. Тревога накатывала волна за волной. Я смотрела на Эвана и Мэтью, которые приехали, как обещали, и видела в их глазах отражение своих переживаний.
Когда с улицы донеслось цоканье лошадиных копыт, я едва не взвизгнула. Подпрыгнула в кресле и бросилась к окну, но снаружи было слишком темно, чтобы я могла что-либо разглядеть. Затем в коридоре прозвучал полный облегчения возглас дворецкого.
— Вы вернулись!
И я вцепилась пальцами в спинку ближайшего стула, потому что ноги не держали. Время как раз перевалило за одиннадцать и уже приближалось к полуночи.
На вошедшем Ричарде не было лица, и едва затихшая тревога отправилась на новый виток. Я подскочила к нему первой, наплевав на все правила приличия, потому что смотреть на него было больно.
Он выглядел... опустошенным. Бесконечно измученным и уставшим. Даже утром, когда он появился в особняке, то не казался настолько утомленным.
— Что случилось? — прошептала я, пытаясь поймать его взгляд.
Ричард дернул щекой и, помедлив, обнял меня за плечо, на мгновение притянул к себе, чтобы вдохнуть аромат волос — и все это в присутствии мистера Эшкрофта и Мэтью.
— Дик? — требовательно позвал Эван. — Ну же, говори!
Беркли мазнул по нему совершенно тусклым взглядом и вновь усмехнулся.
— Его не будут судить, — вытолкнул он в гулкую тишину гостиной и рухнул в ближайшее кресло.
— Что? Лорда-Канцлера? Его отпустят? — пока мужчины засыпали его вопросами, я стояла чуть поодаль, закрывая обеими ладонями рот.
Услышанное не укладывалось в голове. Уже в который раз.
Ричард выглядел кошмарно. Я смотрела на него и понимала, что мне плевать на причины, плевать на то, что случилось. Плевать на истину, плевать на все, кроме него. К глазам подступили слезы, которые я поспешно сморгнула. Они точно никому не помогут. Но глупое сердце разрывалось от несправедливости, какой-то обречённости, что сквозила в его каждом жесте.
Он говорил через силу, двигался через силу, заставляя себя смотреть, отвечать, ходить.
Я так глубоко задумалась, что вздрогнула, услышав непривычное обращение.
— Эвелин.
Вскинула голову и наткнулась на взгляд Ричарда. Раскрытой ладонью он указывал на кресло рядом с собой. Ступая на деревянных ногах, я послушно подошла и опустилась в него.
А он словно лишь этого и дожидался. Вздохнул, с нажимом провел ладонями по лицу, откинул упавшие на лоб темные волосы и сказал.
— Они хотят избежать скандала и неизбежного удара по репутации, который последует за публичным судом.
Я моргнула.
— Но ты же сам сказал утром, что вы говорили о суде. И с лордом Честером, и с тем незнакомцем, который изображал из себя жандарма?.. — справедливо заметил Эван, хмурясь.
— Я так сказал, потому что думал, что это правда. Потому что именно это говорили мне, — огрызнулся Ричард.
— Но как это возможно? Жертвы, все эти женщины, Джеральдин?.. — пробормотала я, чувствуя себя невероятно, невероятно глупой.
Потому что я действительно не могла понять, как можно просто закрыть глаза и сделать вид, что ничего не произошло?!
— Его отправят в ссылку. Куда-то под надзор в дальнюю провинцию, — выплюнул Ричард, имея в виду отца. — Публично всем объявят, что Лорд-Канцлер покидает должность по состоянию здоровья.
— А расследование? То самое, о котором тебе обещали рассказать?
Ричард поднял на друга потухший взгляд без малейшего проблеска привычной искры.
— Я не знаю… Наверное, сожгут, уничтожат все документы. О нем действительно знали немногие, это было личное поручение короля... и сегодня я подписал обещание никогда больше и ни с кем не говорить об этом и никак не обсуждать. И завтра каждый из вас должен будет подписать такое же...
В гостиной стало очень, очень тихо. Даже негромкое тиканье часов казалось оглушительным.
— Мне жаль. Я прошу прощения, что втянул вас в это, — заговорил Ричард вновь.
— Это я должна извиняться, — возразила я шепотом, потому что не была уверена в том, как прозвучит голос. — Я втянула вас во всё... когда пришла с просьбой отыскать Джеральдин... — пришлось резко замолчать, потому что к горлу вновь подступили слезы.