Позади нас по дорожке проходили парочки, гувернантки с детьми, пожилые леди с тонкими тростями. Боковым зрениям я заметила сестру Агнету, устроившуюся на такой же скамье в десятке шагов слева. Охранники же, как им и положено, бесследно растворились в толпе, не привлекая внимания.
— Эвелин… — начал Ричард и замолчал.
Я посмотрела на него. Ветер слегка тронул поля моей шляпы, по воде пробежала рябь.
— Здесь слишком много всего произошло, — наконец произнес он. — Слишком много теней вокруг. Как вы смотрите на то, чтобы уехать? Пусть и на время
Я чуть нахмурилась.
— Вы хотите, чтобы я уехала?
Ричард резко повернулся ко мне.
— Нет, — сказал твердо. — Я хочу, чтобы мы уехали вместе.
Эти слова повисли в воздухе. Я не ответила, но сердце вдруг забилось быстрее. Ричард снова отвел взгляд, сжал губы. Видно было, как тяжело дается ему каждое следующее предложение.
— Может, к побережью. Или на континент. Разоблачать неверных мужей и искать украденные драгоценности я смогу в любом месте.
Я чуть улыбнулась, но он не видел — все еще не смотрел на меня.
— Я не умею говорить о чувствах. Не так, как должен. Но если бы я мог — я бы сказал, что с того самого дня, как вы вошли в мой кабинет, — все стало иначе.
Я замерла. Ричард, наконец, повернулся и посмотрел мне в глаза.
— Я хочу, чтобы вы были рядом. Всегда. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. И не потому, что мы обручились несколько недель назад. Вы свободны от слова, которое мне дали. Но я вновь предлагаю вам помолвку — потому что л-люблю вас.
На последнем слове голос его дрогнул. Но он не отвел взгляда. Не склонил головы. Он остался в этом признании до конца — несмотря на то, как трудно оно ему давалось.
— Я не прошу ответа сейчас. И не прошу соглашаться из жалости или из чувства вины. Вы ничего мне не должны. Все, что я сделал — я сделал потому, что хотел. Потому что так решил. Сам.
Он чуть сжал мою руку.
— Если вы откажете, ничего не изменится. Я все равно останусь рядом. Все равно продолжу защищать вас. Помогать. Быть с вами — насколько вы позволите.
Я не ответила сразу. Просто сидела, чувствуя, как в груди растет и заполняет все какое-то теплое, несмелое, но ясное чувство. Как будто после долгой зимы впервые распахнули окно — и в комнату вошел весенний воздух.
Ричард все еще держал мою руку. Легко. Осторожно. Как будто боялся, что я отниму ее.
Я посмотрела на его ладонь. А потом — на него. Перевела дыхание и просто, без слов, переплела пальцы с его.
«Да, я слышала. Да, я понимаю. Да — я тоже».
На его лице ничего резко не изменилось. Но в глазах — вспыхнул свет. Тот самый. Глубокий, теплый, идущий откуда-то изнутри. Он не улыбнулся широко, не выдохнул с облегчением. Только слегка сжал мою руку — так, как сжимают сокровище, боясь уронить.
Мы сидели так еще долго. Слов больше не требовалось.
Весна шумела где-то вокруг, но мне казалось — она только началась. Здесь. На этой скамье. В этом взгляде.
Раньше я бы сказала, что отъезд — это бегство. Это трусость, это слабость, это отсутствие воли, характера. Только слабаки уезжают, когда сталкиваются с трудностями. Сильные будут бороться до конца.
Больше я так не думала.
Раньше я не надеялась, что однажды смогу снова почувствовать себя свободной. Считала, что мне не суждено будет начать с чистого листа.
Но теперь рядом с Ричардом все казалось возможным.
Я размышляла: «А что, если мы и правда уедем? На побережье к морю, или просто туда, где никто не знает, кто мы такие. Где я смогу смеяться — без оглядки. Где мы сможем быть просто… собой».
Где не будет теней и смертей, в избытке имевшихся в нашем прошлом.
И я поняла — я не против.
Нет, я не просто не против. Я хочу этого. И хочу, чтобы Ричард был рядом. Не ради защиты, а ради будущего, которое вдруг стало возможным.
Внутри не было тревоги. Я чувствовала лишь ровное, теплое спокойствие. Как будто сердце, долго стучавшее в страхе, впервые вернулось к естественному ритму.
Я вспоминала слова Ричарда. Его взгляд. То, как он поцеловал мою ладонь, словно это и было главное признание, единственно возможное между двумя людьми, пережившими слишком многое.
И поняла: я не боюсь. Не боюсь стать его женой. Не боюсь дороги. Не боюсь уехать из города, который был единственным, что я знаю. Не боюсь начать заново.
Я выбрала Ричарда. И я выбрала — жить.
***
Срок траура, который я носила по дедушке, закончился быстро.